Тайна "Тускароры"

— Не сердитесь, Мария Гавриловна, — сказал адмирал, прощаясь. — Такова наша с Робертом Юрьевичем работа… Беспокойная, как сам океан. Роберт Юрьевич скоро вернется. Теперь Курилы — рукой подать.

Одеваясь, Волин нащупал в кармане письмо Марины. Нет, он не мог заставить себя прочитать это письмо сейчас, пока он еще не знает… «Четверо погибло… Но открытие станции должно было состояться завтра… Нет-нет, это решительно невозможно. Если с Мариной что-то случилось, виноват он… Командировка Марины — его идея».

Внизу в машине Волин тихо сказал адмиралу:

— Я надеюсь, американцы истолкуют все правильно… Шекли и другие… Мы делаем одно дело, все боремся и все рискуем… Это не должно возродить недоверия…

— Посмотрим, — сказал адмирал. — Надо скорее узнать, кто пытался атаковать «Тускарору».

— А вдруг это была не атака? Что, если ваши моряки поторопились?

Адмирал быстро взглянул на Волина.

— У меня мелькнула такая мысль, — задумчиво произнес он, — но… feci quod potui, faciant meliora potentes…[5] И кроме того: на Санта-Крус не торопились… Результат вам известен. В центральный аэропорт, быстрее…

Восток уже светлел. Оттуда шел новый день…

Мисико принимает решение

Микропередатчик, молчавший полгода, заговорил ночью. Мисико проснулась, как от удара током. Поняв знакомый сигнал, вскочила, сорвала с груди медальон, открыла его. На серебристом экране размером не более четверти квадратного сантиметра вспыхивала и гасла сиреневая искра. Это был сигнал Большой тревоги. Сигнал номер один. Он еще не подавался никогда. Надвигалась настоящая опасность… Мисико с трудом различила голос отца. Он звучал где-то в бесконечной дали и был едва слышен:

— …Прямое попадание… «Тайфун» разрушается… Это конец… Ми, слышишь меня… Теперь ты должна… Ты поняла, Мисико?.. Он опасен, берегись, Ми… Ты должна взять на себя…

Слова превратились в неразличимый шелест. Послышался щелчок, и стало тихо. И тотчас угасла сиреневая искра, беззвучно бившаяся на экране.

Это был конец… Тот, другой передатчик, который только что держал в своих руках отец, перестал существовать. Здание, с таким трудом возводимое десятки лет, дало трещину и теперь грозило рухнуть. Надо было действовать, и действовать немедленно. Мисико подбежала к двери, приоткрыла ее. В соседней комнате негромко похрапывал Фремль. Тревожный сигнал не разбудил его. Значит, сигнал общей тревоги был адресован только ей — Мисико. Это могло означать одно: отец на пороге неминуемой гибели пытался передать ей дело своей жизни… А тот, о ком он ее предупреждал, конечно, принц…

«В силах ли она?.. Готова ли к тому, что ее ожидает?»

Мисико осторожно притворила дверь, подошла к окну, распахнула его. Внизу над неподвижно застывшими верхушками пальм расстилался безграничный простор Тихого океана. Широкая осеребренная луной полоса тянулась на запад к далекому горизонту. Полная луна висела высоко в небе, над крутыми берегами, огоньками селений, над изгибами шоссе и железной дороги, опоясывающими склон. Тревожно прошумел внизу электропоезд, и снова стало тихо.

На какой-то миг сердце Мисико сжалось.

Неужели теперь она совсем одна? Одна во враждебном мире? Справится ли она с тем бременем, которое отец хотел возложить на ее хрупкие плечи… Он мечтал о власти над океанами, а овладев ими, о власти над миром. Но и он не всегда справлялся с людьми, которых выбрал в помощники. А что она? Найдет ли силы подчинить своей воле «братство»? Даже Фремль… Как он поведет себя, узнав, кто она в действительности?.. Может быть, не рисковать, остаться в стороне, вернуться в тот, обычный мир, откуда вырвал ее отец?.. Но ведь это будет изменой, изменой его памяти, всему его делу, прошлому их семьи… Разве этого он ждал от нее, когда обращался с последним призывом? Разве к этому готовил… Нет, теперь у нее только один путь — путь нелегкий и опасный. Путь отца… И одна задача — доказать миру, что ее отец был не просто подводным пиратом… Что он вправе называться Колумбом и властелином двух третей планеты… За тридцать лет он успел сделать немало… Итак, решайся, Мисико! Впрочем, ты уже решилась… Пробудившись утром, Фремль будет неприятно поражен: из рабыни она превратится в госпожу, а он из повелителя… А может быть… Нет, он еще понадобится…

Мисико снова открыла медальон. Блестящий кубик безмолвствовал. Некоторое время она ждала, глядя на освещенный луной океан… Где-то там, во тьме этих пучин, теперь могила ее отца. Возможно, она даже не узнает никогда, что произошло этой ночью. Авария это или смерть в бою? Она сжала тонкими пальцами медальон, но аппарат продолжал безмолвствовать. Теперь так будет всегда… Теперь только она, Мисико, сможет оживлять молчаливые медальоны, которые носят на груди несколько человек — всего несколько человек, среди целой армии, составляющей «братство»… А впрочем, нет… Есть еще этот принц — Исамбай… Что связывало его с отцом? Почему отец так доверял ему?.. И это последнее предупреждение?..