Я помчался на улицу Воровского в институт, который тогда не имел вывески и отличался от находившейся против него шумной и громкой “Гнесинки”, на первый взгляд, сонной и безмятежной тишиной. Это был славный уголок старой Москвы, каких много ещё, к счастью, в центре города.
Дежуривший у входа милиционер позвал Гусева. Кабинет Юрия Константиновича находился как раз напротив входа, и милиционер, знавший меня в лицо, разрешил пройти в его кабинет без пропуска. А потом туда зашёл мой старший брат, прикрыв за собой дверь.
— Ну, Юрий Константинович, что тебе удалось узнать? — спросил он, подмигнув мне.
— А весьма немало, Владимир Георгиевич, — ответил серьёзно Гусев — Вот ознакомься... Впрочем, мы сейчас попросим специалиста спуститься к нам.
Он позвонил по внутреннему телефону.
Весь длинный разговор с криминалистом нет смысла повторять, но вот главное, что он сказал:
— Тетрадь эта немецкая, — уверенно заявил он. — Такие тетради производились у них именно в двадцатых годах. Чернила относятся к тому же периоду. Таким образом, мы можем сделать вывод: записи относятся именно к тому времени, о котором идёт речь. Писал человек, владевший основами стенографии, но многие сокращения никакого отношения к стенографии не имеют. Похоже, что заполнял тетрадь журналист. Если бы мы имели образцы других почерков, то смогли бы определить их автора. Но в этом случае... Вы понимаете, искать иголку в стоге сена невозможно. Советую вам скопировать записи из других документов для того, чтобы можно было с чем-то сравнить. Подумайте, когда будете работать в архивах... Только так можно будет что-то прояснить.
Он знал, что во многом не смог помочь, и потому чувствовал себя несколько скованно. Ему, видно, было неудобно перед сослуживцами. И потому, попрощавшись, сразу же ушёл.
Гусев сказал мне:
— Не унывай. Главное, ты уже знаешь — тетрадь не подделка. А если так, то когда-нибудь, со временем, станет известен и её владелец, которого ты подозреваешь в авторстве.
Так же считал и брат.
— Если нельзя найти автора версии, то надо проверить саму версию. Может, владелец тетради был на верном пути и не смог в своё время найти доказательств. А что, если эти доказательства нашёл кто-то другой? Надо продолжать поиски, — посоветовал он на прощание.
Так я и поступил.
Два года, если не больше, понадобилось для того, чтобы исключить из круга возможных авторов всех тех журналистов, которые сидели в тот сентябрьский вечер 1911 года в ложе киевского оперного театра, отведённой антрепренёру Брыкину, имевшему к парадному спектаклю непосредственное отношение.
Но поиски неизвестного владельца папки, в которой находились документы, не прошли даром. Поиски помогали собирать документы, прорабатывать версии, все эти годы сопровождающие официальное заключение о гибели Столыпина.
Благодаря этой чужой тетради и появилась книга о великом русском реформаторе, который хотел спасти Россию и которому враги не позволили это сделать. В тот сентябрьский вечер 1911 года они убивали не только его, они убивали своё государство, своё будущее, и пули из браунинга, направленные в Петра Аркадьевича Столыпина, сразив его, сразили в последующем и Россию.
Вот об этом главным образом и думал я в тот день, когда стал работать над рукописью.
Библиография
Агенты, жандармы, палачи. По документам. Петроград, 1922.
Государственная Дума. 3-й созыв. Стенографический отчёт. Ч. 1. СПб., 1911.
Император Николай II и его семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра. Вена, 1921.
Воспоминания. Изд. Стэнфордского университета, 1972.