Тайна улицы Дезир

Спустившись под своды погреба, Лола обнаружила, что он представляет собой прекрасный образец архитектуры и повторяет планировку верхней части ресторана. Вдохнув запах утоптанной земли и винные испарения, она вспомнила, как вместе с Максимом пробовала его последние винодельческие находки. Перед тем как начать обыск, она поддалась ностальгии и налила себе стаканчик из хозяйских запасов. Потом она один за другим обшарила ящики, пошуровала под бочками, присев на корточки, и простукала пол в поисках люка. Она налила себе еще стаканчик вина, — эта марка действительно годилась на все случаи жизни, подходила ко всем обстоятельствам, — и начала одну за другой просматривать бутылки. Итальянское, французское, испанское; Максим искал в вине какую-то особую латинскую идею. Лола не знала, что именно она ищет, но все-таки вкладывала в работу всю душу. Не раз она представляла рядом с собой тень Туссена Киджо, который, без устали работая, что-то напевал себе под нос.

По большому счету, в Туссене Киджо, даже в мертвом, было больше жизни, чем в живой Ванессе Ринже. Как будто она умерла еще до того, как ее убили. Бенжамен Нобле описал Ванессу как затворницу, которой недостает душевного тепла. Хозяин «Звездной панорамы» — как вялую особу, на которую нельзя положиться. А любопытной сплетнице Рене Кантор она показалась просто грустной брошенной влюбленной. Напротив, для уличного мальчишки Константина она была женщиной, наделенной даром утешения. Для друзей — серьезной, хотя и ничем не примечательной девушкой. Для Гийома Фожеля — храбрым маленьким солдатом. Противоречивый портрет, но в нем нет ничего смешного. В пазле под названием «Ванесса» недоставало каких-то очень важных частей.

Уперев руки в боки, стоя в позе охотничьей собаки под главным сводом, Лола, заливаемая желтым светом лампы на потолке, медленно поворачивалась, совершая полный осмотр погреба. Она придирчивым взглядом оглядела потолок в поисках неровностей, но на аккуратно оштукатуренной поверхности не было никаких признаков тайника. Обычный погреб, приятно пахнущий землей и кулинарными радостями: упоительный аромат подвешенных к потолку колбас смешивался с запахом яблок. Лола изучила запасы макарон, риса, растительных масел, специй, приправ, сиропов. Все тщательно расставлено по местам и подписано. Каждая этикетка была написана рукой Максима. Загадочно и скрупулезно. Лола погасила свет и поднялась в ресторан.

Она послала в квартиру Ингрид, потому что самой ей претило шарить по ящикам своего друга, ворошить его простыни, открывать аптечку. А Ингрид взялась за это безропотно. Лола слышала, как она ходит взад-вперед у нее над головой. Можно с уверенностью сказать, что со своей почти животной энергией девушка раскопает что-нибудь существенное.

Лола устроилась у бара, давая глазам привыкнуть к темноте. Вскоре она могла различать контуры помещения и даже силуэт хозяина. Он здоровался с посетителями, подходил к ней, садился за стол, наливал ей вина, улыбался. Зал наполнился его голосом, отрывками рецептов, кулинарными секретами, которые он раскрывал только самым лучшим друзьям. Его воспоминаниями. Его семья в Керси, собиравшаяся в тот день, когда закалывали свинью, которую съедали сразу, доносившийся до слуха звук шагов по набережной. А еще — его истории о разбойниках, фотографии, сделанные в самом сердце смерча. Увлеченность работой, длившаяся до 1991 года. Истории, правдиво рассказанные человеком, прожившим несколько жизней.

Лола встала с табуретки и скорчила недовольную гримасу. Граничащие с безумием ночные поиски Ингрид, страшные, захватывающие дух находки, здоровяк, который чуть не утонул в канале, — все это начало ее утомлять. От влажного холода улиц у нее ныли кости, плечи не распрямлялись, а грипп, притаившийся где-то в организме, снова перешел в наступление.

Поднимаясь по лестнице, она прислушалась к тишине. Она была густой, нежной и жаркой, как ночь любви. Ах, друг Максим, чего бы я не сделала для тебя! Она представила его себе на улице Луи-Блан, надеясь, что он спит. Она была уверена: Бартельми поместил его в отдельную камеру и дал ему хорошее одеяло.

В квартире не было слышно ни звука. Лола тихонько позвала: «Ингрид! Ингрид!», но ее дылда напарница не отвечала.

Она нашла ее в спальне, на кровати. Девушка лежала неподвижно, сняв куртку и ботинки, а лампа, висевшая в изголовье, освещала часть ее лица. Глядя на нее, можно было подумать, что она уснула.

Лола увидела на ее груди куклу.

— ИНГРИД! О! ИНГРИД!

Высокая блондинка открыла глаза.

— Я растянулась здесь… чтобы вдохнуть его запах. Мужская кожа пахнет безумно приятно.