Тайна ультиматума. Повести и рассказы

Доктор Ватсон — друг великого сыщика — был назван с самого начала Джоном, но в «Человеке с рассеченной губой» жена доктора именует его почему-то Джеймсом. Странные вещи происходят с раной Ватсона. В «Этюде в багряных тонах», где он впервые был представлен читателям, говорится, что он был ранен в Индии, под Мэйуондом, в плечо. Но в «Знаке четырех» сказано, что Ватсон был ранен в ногу. В «Биржевом маклере» тоже — там сказано, что, когда меняется погода, доктор гладит ногу — ноет рана. А в других рассказах говорится, что Ватсон ранен в руку. Куда же на самом деле он был ранен? В плечо, в ногу или в руку? В «Серебряной звездочке» Стрейкер выводит лошадь из конюшни в поле и пытается ее искалечить; лошадь ударом копыта убивает его и убегает, но почему-то не в конюшню, обратно, а совсем в другое место — в Кэплтоун, к чужим людям. Нормальная лошадь, конечно, побежит в родную конюшню, а не куда-то в совсем незнакомое место. В «Собаке Баскервилей» сестра Степлтона просит сорвать орхидею. Судя по дате отчета, посланного Ватсоном Шерлоку Холмсу, дело происходит в октябре. Но ведь общеизвестно, что в октябре в Англии орхидеи не цветут. Непонятное происходит и в «Обряде Месгрейвов». Там говорится, что человек сделал десять шагов на север, потом пять шагов на восток, затем два на юг, и они, то есть шаги, привели человека к порогу двери. Дальше говорится, что надо было сделать один шаг на запад, и тогда пришлось бы пройти по коридору, который ярко освещался лучами заходящего солнца. Лучи могли проникнуть в коридор только через дверь. А дверь выходит на восток. Получается, что солнце заходит на востоке. Затем не все ясно с женами доктора Ватсона — неизвестно, сколько их было у него. В одном рассказе фигурирует одна жена, в другом — другая и так далее. А в «Пустом доме» Холмс говорит, что владеет искусством японской борьбы «баритсу». Но такого вида борьбы в Японии никогда не было. Холмс, любящий во всем точность и отличающийся замечательной памятью, спутал, очевидно, «баритсу» с «джиу-джитсу». Затем в «Пестрой ленте» — змея никак не могла спускаться и подниматься по висящему свободно шнуру…

Сэр Артур поднял обе руки.

— Сдаюсь. Я нокаутирован.

Орора с улыбкой посмотрела на поверженного автора.

— Могу сказать вам в утешение, что не вы один допускаете ошибки. Возьмите, например, Эдгара По, родоначальника литературы о сыщиках.

— У него тоже? — удивился сэр Артур.

— Да. В рассказе «Украденное письмо» Дюпен идет к министру, у которого находится письмо, украденное им у одной особы. Дюпен садится напротив министра у письменного стола и замечает сумочку для визитных карточек, висящую на гвозде над камином. В сумочке, как сообщает Эдгар По, торчит письмо — на нем черная печать с вензелем и адрес, написанный женским почерком. Как же Дюпен мог увидеть одновременно и адрес на письме, который пишется на лицевой стороне, и печать с вензелем, которую ставят только на оборотной стороне конверта? Дюпен же не обладал даром ясновидца.

Сэр Артур рассмеялся.

— Теперь мне стало легче. Эдгар По, значит, тоже допускал промахи. А ведь рассказ «Украденное письмо» считается одним из лучших его творений, подлинным шедевром, но, оказывается, сюжет основан на грубой ошибке. Вы удивительно внимательная читательница.

— Это у меня профессиональная черта. — Орора скромно опустила глаза. — Приходится проверять тетради учеников и отыскивать ошибки.

— Мне очень приятно, что вы с такой тщательностью читаете мои пустячки.

Орора остановилась и покачала головой.

— Как у вас язык поворачивается говорить такие вещи! Вашего Шерлока Холмса любят во всем мире и особенно у нас, в Америке. Между прочим, американцы читают вас больше, чем англичане.

Сэр Артур прижал руку к сердцу.

— Я очень многим обязан американцам. Когда я сбросил Холмса на дно Райхенбахского водопада, в Америке, как мне сообщили, многие стали носить траурный креп на шляпах. А потом одно из ваших издательств предложило мне воскресить сыщика и обещало платить за каждый рассказ по пять тысяч долларов. Баснословный гонорар. Пришлось воскресить Холмса…

— А ваш «Стренд-мэгэзин», я знаю, платил по пятьдесят фунтов и еще меньше — по тридцать пять. Это же просто грабеж! Ни один американский журнал не позволил бы себе такого. В Англии не ставили пьесу о Холмсе, а у нас поставили.

— Причем женили его, беднягу.

— Публика хотела этого.

Они подошли к веранде. Сэр Артур открыл дверь н пропустил Орору. Она обернулась и коснулась пальчиком его рукава.

— Скажите, сэр Артур… я хочу спросить вас… Почему ваш Ватсон так часто упоминает разные дела Холмса, перечисляет их, но они так и остаются неизвестными. Например, в «Скандале в Богемии» названо загадочное дело братьев Аткинсон и еще какое-то дело, связанное с поручением голландского королевского дома. А в «Пяти зернышках апельсина» говорится о кемберуэльском деле, об обществе нищих-любителей и еще о каких-то похождениях сыщика. Эти два рассказа были напечатаны пятнадцать лет назад, новы до сих пор не рассказали публике, что это были за дела.