Тайна Урулгана

— Возможно. А ихние слуги на корме палатку поставят.

— Не положено.

— Как я сказал, так и положено. На первой барже профессор. Лошадей туда загонят.

— Тесно будет.

— Знаю. Не на бал едем. Иди, чтобы к обеду отчалили.

— Не от меня зависит.

— А спрошу с тебя.

И Колоколов стал смотреть, как китаец ставит на корме буксира палатку — палатка, видать, шелковая, желтая, как цыпленок.

* * *

Отвалили после обеда, в четвертом часу. Колоколов не сердился, знал, что так и будет.

Он вышел на нос буксира, смотрел на бескрайнюю Лену и радовался. Хорошо, думал он, что отправился в Булун. И не потому, что для дела, а радовался, что снова почувствовал себя моложе, даже похолодело в груди от неизвестности. Где наша не пропадала!

Потом прошел на корму. Там на складных стульях сидели англичане. За их спинами стояла палатка желтого цвета. Между ними — складной столик, на нем чай, китаец подает.

— Добро пожаловать, — сказал Дуглас. Выучил, правильно сказал.

— Не откажусь, — согласился Колоколов.

Он присел на третий складной стульчик, который сразу принесла Пегги. Стульчики были легкие, простые. Колоколов, прежде чем сесть, покрутил стульчик в руках, сложил, разложил, запомнил, как делается. Не потому, что нужен такой стульчик таежному человеку, но когда знаешь, что пригодится, а что нет?

Сел он так, чтобы видеть ближайшую баржу. Там был Костя. Ему бы книжку читать или у профессора ума набираться. А он бродит по барже, перебирается через тюки и ящики, словно дикий зверь в тайге. Переживает. Вот увидел, как они втроем чаи гоняют, даже кулаком по борту стукнул. Стучи, сынок, стучи. Воспитывай характер.

Пегги сбегала в каюту, позвала Ниночку. Для нее тоже стул нашелся. И чашка из голубого фаянса. Чай был душистый, но крепости мало. Ниночка сразу увидела Костю и стала смотреть в его сторону. Колоколов велел ей переводить, рассказывал о местной жизни, а она переводила кое-как, невнимательно.

— Нина Семеновна, — сказал тогда Колоколов, — ты не думай, что я тебе позволю даром хлеб есть. Если ты с нами ехать согласилась, чтобы денег заработать, отцу помочь, то работай, толмачь. А если на Костю глазеть будешь, ни пользы тебе, ни денег.

Ниночка вскочила со стульчика, чуть за борт не упала. Колоколов молчал.

Ниночка спохватилась, овладела собой, вернулась.

— Пожалуйста, — спросил по-русски Дуглас, делая вид, что не заметил ничего. — Как далеко есть место метеорита от реки?

— Недалеко, — ответил Колоколов. — Дня три верхом, однако. Если дождей не будет. Может, четыре.

— Это очень интересно.

— Что ж там интересного? — удивился Колоколов. Дуглас продолжал по-английски:

— Небесные тела такого размера не попадались в недавней истории человека. Не исключено, что это целая планета, что сорвалась со своей орбиты и столкнулась с Землей. Есть такая точка зрения некоторых астрономов.

— Да хоть две планеты. Мне без разницы.

— На той планете могли сохраниться следы инопланетной жизни.

— Видел я как-то метеорит. В Иркутске, в музее, — возразил Колоколов. — Черное железо. И камень. Не бывает в них ничего.

А сам подумал: «Хорошо, что я велел Мюллеру Костю взять. Свой глаз там нужен. Мало ли что!»

— Я мечтал бы увидеть собственными глазами это небесное тело.

— Хочешь — иди, смотри, — сказал Колоколов равнодушно. — Нам с Мюллером не по пути.

— К сожалению, не могу. Я связан словом с Вероникой.

— Ну раз связан, тогда и говорить нечего. Спасибо за чай. Вероника в разговоре не участвовала, только переводила взгляд ясных серых глаз с одного на другого и подольше останавливала его на Ефреме Ионыче — ее все больше привлекал этот широкий, уверенный в себе, сильный мужчина. Настоящий конкистадор, золотоискатель. Ей привелось недавно прочесть книгу американского писателя Джека Лондона, который столь романтически писал о золотоискателях на Аляске. Колоколов был из этих людей. А она? Там у Джека Лондона были такие, как она, — стройные, сильные, решительные женщины.

Хорошо, что мистер Ефрем едет с ними. Так спокойнее. Он знает всех, все его уважают и даже боятся. Если кто-то и может помочь, то только мистер Ефрем.

* * *

Ночью к берегу приставать не стали. Фарватер широкий. Колоколов смотрел, чтобы шкипер не выпил лишнего. Потом пошел в каюту. Лег на койку. Дугласа не было. Видно, прохлаждался на палубе со своей Вероникой. Ничего, время терпит.

А сон не шел. Навалились заботы — приходится все в голове держать, всякую мелочь, никому нельзя довериться. Приказчика в Булуне сменить надо — ворует, песец в том году плохой был, какая-то болезнь напала. Слышал, что шайка у Вилюйска объявилась, надо бы охрану у рудника увеличить. А Дуглас все не шел. Давно спать пора. Ведь не у барышень сидит так долго. А может, сидит? Мало ли что! Вдруг за борт упал? Колоколов улыбнулся такой мысли, но все же поднялся, накинул тулуп — на палубе холодно, — вышел. Вторая каюта напротив. Постоял, прислушался. Тихо. Вышел на палубу.

Синь вокруг, ночь настоящая, звезды. Из высокой трубы вырываются красные искры и летят низко над палубой.