Тайна утопленной рамы

— Так может, они простудились? — предположил я. — Вот тебе и объяснение, почему она так плохо себя чувствовала! Ночи сейчас холодные, костра они не разводили, да и жрали какие-то дрянные консервы, которыми вполне можно отравиться. Вот тебе и больной живот!

— Вполне возможно, — согласился Гришка. — Но главный-то вопрос — зачем они все это делали? Ну, насчёт рамы сколько-то понятно. Но щуки!.. Причём, вполне очевидно, Толькина сестра — ещё та хапуга и себе на уме, поэтому все делалось не без смысла. С прицелом, чтобы Толяну досталось как можно меньше ценных вещей, имевшихся у бабки. Какой-то хитрый план, чтоб его, и все это взаимосвязано. Рама и щуки — звенья одной цепочки. Но какой? Я ничего не понимаю.

— А может, они просто спятили? — высказался Петя. — При отравлениях консервами бывают всякие глюки. Ну, знаешь, решили сделать запас рыбы — и вдруг один её запах стал им противен, и они все повыбрасывали!

— Зачем тащить отсюда пятьдесят килограмм рыбы? — осведомился Гришка. — Щуку можно и под Тверью наловить. И почему они ловили только щуку? Весной, когда щука валит на нерест вверх по Удолице до её верхних притоков, я бы ещё понял, что им попалась только эта рыба. Но сейчас в Удолице ходит всякая рыба вперемешку — и, получается, они её сознательно сортировали, отбирая только щук! Зачем?

— Я знаю! — заявил Ванька. — Они убили этого твоего Толяна, и его тело спрятали под щуками. Чтобы точно никто не нашёл! Кому будет охота лезть под вонючую рыбу? Ведь и мы не полезли! Надёжная маскировка, верно вам говорю!

— Слушай, ты уже достал со своими «убили» и «шлёпнули»! — взвился я.

— А ты пойди, копни заново — убедишься! — горячо возразил Ванька.

— Нет, никого они не шлёпали… — спокойно проговорил Гришка, глядя на костёр. — И это всё равно не объясняет, почему им надо было отбирать именно щук. Да ещё потрошить их перед тем, как выкинуть.

— Я ничего не понимаю! — пожаловалась Фантик, взявшись за голову. — Разве что, они в этих щуках что-то искали?

— Какое-нибудь бриллиантовое колечко, которое упустили в воду, когда выкидывали раму? И успели заметить, как щука это колечко схавала? — хмыкнул Ванька. — Это ж сбрендить надо, чтобы надеяться, будто можно переловить всех окрестных щук и вернуть пропажу!

— Судя по тому, что мы о них знаем, они вполне могли ополоуметь от жадности и кинуться резать всех щук… — заметил я.

— Если бы! — вздохнул Гришка. — Говорю вам, они не ополоумели, во всех их действиях был чёткий смысл. Но какой?

Мы растерянно молчали. Никто ничего не понимал.

Глава ВОСЬМАЯ. ОТЧЁТ «ПИРАТСКОГО КАПЕЛЛАНА»

Домой мы вернулись около трёх часов дня — с рамой (Гришка сказал, что в данных обстоятельствах ничто не мешает нам взять её себе, а душник мы спрятали в кустах — вдруг ещё пригодится как улика?), малосольной форелью, пакетом копчёной рыбы (Гришка и Петя честно отделили нам ровно треть), пакетом грибов и Ванькиным сомиком, которым он безумно гордился. Впрочем, на ужин для всех этого сомика вполне хватало.

Нас тут же усадили обедать, а мы рассказывали наперебой, как было здорово, хвастаясь своими успехами (особенно Ванька).

— Я этого сома знаешь как тянул!.. И раму я нашёл!.. То есть, не совсем я, но без меня бы её не нашли.

О странностях, связанных с этой рамой, мы решили пока не рассказывать. И о загубленных щуках тоже. Гришка хотел навести справки, отыскать Толяна и попробовать самостоятельно разобраться в этом деле.

— Мне надо самому уяснить, что происходит, — сказал он. — Когда в голове хоть чуть прояснится, я подъеду и мы доложим о браконьерстве вашему отцу. Сегодня вечером или завтра утром — надеюсь, не позже…

Вот и мы молчали в тряпочку. Мелкие проговорки, конечно, были, но на них никто не обращал внимания.

— Красивая рама, — одобрительно сказал отец. — Надо подумать, как её использовать. По резьбе, она вполне могла бы и церковь отца Василия украсить…

Вот, даже отец подметил «церковное звучание», так сказать, этой рамы.

При упоминании об отце Василии я вспомнил и об отце Валентине. За последними событиями из головы совсем вылетело, что он обещал оставить мне письмо на пристани. А ведь это может быть очень важно!

— Кстати, насчёт… — я запнулся. — Я хотел спросить об отце Валентине. Что это за человек?

— Очень хороший человек, — отец удивлённо вскинул брови. — А что?

— Нет, я понимаю, что хороший. Я имею в виду, он такой…

— Балагур и выдумщик? — подсказал отец.

— Приблизительно так. Я понял, что вы вместе с ним занимались какими-то ценными рыбами…

— Занимались. В своё время, проводился эксперимент по разведению в нашем садке при биостанции шотландской форели. Шотландская форель — это совсем особый вид. Многие считают её самой вкусной и нежной форелью в мире, и она довольно крупна. Бывает крупнее даже нашей, ладожской и чудской, не говоря уж о пеструшке и радужной. Вот и смотрели, нельзя ли «приучить» шотландочку жить в наших условиях. Отец Валентин — тогда, просто Валентин — был назначен в министерстве московским куратором этого эксперимента.