Тайна, в которой война рождалась

Еще более откровенно подсказанная Нейратом линия поведения сформулирована в одном из писем германского посла в Лондоне Хеша. Находясь в дружеских отношениях с Нейратом и статс-секретарем Бюловом, немецкий дипломат нередко позволял себе высказывать в депешах собственные суждения по проблемам внешней политики и рекомендовать те или иные шаги. 21 июня 1934 г. он писал Нейрату:

"...наша тактика должна быть построена с таким расчетом, чтобы оттягивать окончательный отказ так долго, как только возможно, и одновременно систематически затягивать разрешение вопроса. Как мне представляется, в данный момент это легко осуществить, поскольку мы можем сослаться на тот факт... что пока нам не сделали конкретных предложений, а посему мы не имели возможности выразить свое окончательное мнение, не говоря о том, что даже не знаем, кому адресовать ответ о нашей точке зрения. Позже, если нам сделают конкретные предложения, то сможем пообещать изучить их и затем начнем указывать на разные явные нелепости, содержащиеся в проекте [которого автор письма еще и не видел!]. Вероятно, тем временем позиция Польши станет несколько более четкой в смысле несогласия с предлагаемым пактом, а также выявятся другие препятствия и затруднения. Следовательно, не исключено, что таким образом проект пакта в целом потерпит провал, как часто в последнее время мы видели это в связи с другими аналогичными проектами. Если же тактика затяжки не принесет успеха, то в конечном итоге можем оказаться вынуждены заявить, что мы против пакта..."

И все же главным средством фашистской Германии в борьбе против создания системы коллективной безопасности явились не циничная ложь о миролюбии и не изощренная стратегия саботажа, которую разработал Нейрат, а игра на антисоветских настроениях правящих кругов западных держав. Через официальные каналы и тайных агентов гитлеровцы всячески чернили "Восточный пакт", называя его "ловушкой большевиков", "замыслом Маккиавели", нашептывали, будто СССР стремится вступить в Лигу наций{28} с одной целью - с ее трибуны пропагандировать "мировую революцию". Расчет делался на то, что "красный призрак" сделает свое дело и правительства Англии, Франции, Польши и других стран сами убьют идею пакта, а значит, избавят Германию от необходимости открыто высказаться против него. Не к этому ли сводилась провозглашенная Гитлером тактика: разложить противника, заставить "разгромить себя собственными руками"?!

К закулисной деятельности нацистов, пугавших буржуазную Европу жупелом коммунизма, относился и внезапный визит Риббентропа в Париж (середина июня 1934 г.), когда в Берлине узнали о "Восточном пакте".

Широкие связи, которые германский посол Дестер наладил в Париже, давали возможность Риббентропу{29} быть в курсе настроений влиятельных кругов делового мира Франции. Например, г-н Море, управляющий одного из крупнейших банков страны - "Банк де Франс", сказал Кестеру, что он и его коллеги смотрят с "большим скептицизмом" на возможность сближения с Россией. Многие сенаторы, сообщал Кестер в Берлин, опасаются, как бы союз с Россией не стал "излишним грузом" для французской внешней политики. А один из членов парламентского комитета по иностранным делам дал понять, что далеко не все его коллеги относятся серьезно к "затее Барту".

16 июня Риббентроп был приглашен на обед в замок Орсэ, являвшийся собственностью Бюно-Варилла, владельца одной из правых газет. Среди гостей находился Барту. После обеда французский министр иностранных дел и гитлеровский посланец совершили прогулку по парку. В германских секретных архивах сохранилась запись их беседы. Как свидетельствует этот документ, исчерпав все аргументы, которые должны были убедить Барту в "миролюбивых" намерениях Гитлера в отношении Франции, Риббентроп решил пустить в игру антисоветскую карту.

"Когда речь зашла о России и возможном распространении на Россию пактов о взаимной помощи, - записал Риббентроп, - мы обменялись мнениями относительно различия между идеологиями национал-социализма и большевизма, а также о трудностях, какие отсюда проистекают для пактов о взаимной помощи. Барту заметил, что русские, безусловно, изменили образ действий и их пропаганда во Франции полностью прекратилась{30}. Я ответил, что в раннюю пору нашего государства на протяжении многих лет я лично боролся с коммунистами в Германии, что Франция расположена на большем расстоянии от России и поэтому мы в Германии находимся, пожалуй, в лучшем положении, чтобы знать, насколько опасным является большевизм".