Тайна в наследство

Бейли вздохнула с облегчением, а голос добавил:

— Просто приснился дурной сон.

Врач и сестры загораживали кровать, но Бейли догадалась, что говорит Берджесс.

— А не пойти бы вам всем к черту? Дайте мне наконец поговорить с гостями! — потребовал он.

Врач обернулся и многозначительно взглянул на Бейли и Мэтта. Ложь пациента его не обманула.

— Если вы еще раз заставите его нервничать, я лично выставлю вас отсюда, — предупредил он и увел медсестер.

Бейли приблизилась к кровати. Лежащий на ней человек был изнурен болезнью, отнимающей последние силы, но блестящие глаза оставались живыми. А лицо отчетливо напоминало другое, юное и свежее, которое Бейли видела на множестве снимков.

— Мы, наверное, пойдем, — нерешительно начала она. — Мы…

— Что? — удивился больной. — После того, как чуть не прикончили меня?

Берджесс хотел добавить что-то еще, но закашлялся.

Бейли подала ему взятый с тумбочки стакан воды с соломинкой.

Тем временем Мэтт встал в ногах кровати, вцепившись в поручни побелевшими пальцами.

— Ты сын Кайла? — спросил Берджесс. — Похож, только слишком толстый.

— Много ест, — с улыбкой объяснила Бейли.

Берджесс повернулся к ней:

— А ты кто?

За Бейли ответил Мэтт:

— Вдова Лукаса Маккалума.

— О Господи… — прошептала Бейли и опустилась на стул возле кровати.

Она ничуть не сомневалась, что это известие убьет больного. Один из мониторов стал издавать сигналы чаще, но сирена не включилась.

— Мэнвилл, — помолчав, отозвался Берджесс. — Джеймс Мэнвилл. Однажды я видел его — был в Орегоне, покупал дерево, когда кто-то сказал, что в город приехал Джеймс Мэнвилл, сплавляться по тамошним порогам. Мне, как всем, захотелось на него взглянуть, я был в толпе зрителей, которые видели, как он садился в лодку. Перед отплытием он помахал нам всем, а у меня чуть сердце не выскочило: я смотрел прямо в глаза Люка Маккалума!

— Он видел вас? — спросила Бейли.

— А как же! Не просто видел: едва он меня заметил, мигом превратился из надменного Джеймса Мэнвилла в перепуганного мальчишку. Но я сделал вид, что прикладываю палец к губам и покачал головой, обещая, что не проболтаюсь, и Люк улыбнулся в ответ. Я всегда любил его.

— Мы хотим знать о нем все, — заявила Бейли.

Берджесс улыбнулся.

— Сожалею, ничем помочь не могу. Я знаю только, что Фрэнк уехал из города после окончания школы, где-то скитался несколько лет, а когда вернулся, мальчишка уже был при нем. Однажды я спросил Кайла, почему его никогда не видно в городе, а Кайл объяснил, что у него врожденное уродство, поэтому Фрэнк держит его в доме в горах, чтобы люди над ним не смеялись. Я знал, что это не мое дело, и никогда не расспрашивал о нем. Но иногда ему надоедало в горах и он тайком приходил на… — Берджесс сделал паузу, — на ферму. Маленькую, ухоженную, на…

— Оул-Крик-роуд, — подсказала Бейли. — На старую ферму Хенли.

— Точно! Так и было. Видела ее?

— Да, — тихо подтвердила Бейли. — Ферма замечательная. Там во дворе старое тутовое дерево… — Она прервала себя: аппаратура вокруг кровати тревожно замигала лампочками. — О, простите, я вас расстроила! Нет, мы все-таки пойдем.

— Нет, не уходите, прошу вас, — заторопился Берджесс. — Здесь тоскливо, я не прочь поговорить. Иногда за целый день слова не вымолвишь. А меня когда-то считали хорошим рассказчиком.

Бейли переглянулась с Мэттом, тот улыбнулся.

Какое-то время Берджесс молчал, разглядывая обоих.

— Хотите узнать о «Золотой шестерке» и о том, что с ней стало?

— Да, — кивнул Мэтт. — Мы охотно выслушаем все, что вы можете нам рассказать.

Берджесс на миг прикрыл глаза.

— Перед смертью очень хочется рассказать правду. — Он открыл глаза и уставился на Бейли. — Во всем виновата эта тварь, Т.Л. Спанглер, знаете?

— Я почти дочитала книгу, — сказала Бейли. — Сколько смогла.

Берджесс покачал головой:

— Нет, ее вина в другом. Не в том, что она написала книгу. Она пыталась хоть как-то оправдаться, но не могла забыть то, что натворила. Я слышал, теперь она в Вашингтоне. — Берджесс усмехнулся. — Политика. Клевета и закулисные игры. Да, это ее стихия. — Он помолчал, успокаиваясь. — Все началось с пари, которое Родди проиграл, — с того пари, из-за которого жизнь многих изменилась. Если вы читали книгу, значит, вам известна вся эта чушь насчет иерархии, которую она несет. Отчасти она права. В Кэлберне мы были королями, а в Уэллс-Крик — никем. Эта уродка не упомянула в книге об одном: что за всей травлей в Уэллс-Крик стоял не кто-нибудь, а она сама. Дело в том, что Родди… он еще жив?

— Да, — подтвердила Бейли, — жив. Он злой, немного не в себе и до сих пор женится на молодых девчонках и мастерит малышей.

Берджесс улыбнулся.

— Значит, он ничуть не изменился. Он всегда был злобным и чокнутым, а в те годы — еще и красавцем. Красоту замечали все, но мало кто за пределами Кэлберна знал нрав Родди. Твой отец видел его насквозь, — добавил он, глядя на Мэтта, который сел рядом с Бейли. — Кайл терпеть не мог Родди, просто ненавидел его, и что бы там ни писали в книгах, происхождение или социальный статус Родни были ни при чем. У Родди с рождения было злое сердце, и он не изменился.