Тайна васильковых глаз (СИ)

— Молодец, сарказм не пострадал, но я пострадаю, если прибавлю скорость, а учитывая, что ты рядом со мной, то меня вместе с тобой отправят прямиком в ад, так что я лучше побуду черепахой. И кстати, есть известная история о зайце и черепахе…

— Я знаю эту историю, но мы не будем зайцами, которые остановятся перед финишем, а просто… Чёрт, просто езжай быстрее.

— Нет, сиди молча, иначе я тебе рот скотчем заклею.

Ка Ин проворчала что-то нечленораздельное, но Бэк сделал вид, что не услышал, как она тихонько оскорбила его на русском и продолжил ехать вперёд, согласно указателям. Через полчаса, парень заехал во двор и остановил машину перед порогом. Ка Ин, выходя из машины проворчала: “Я думала мы всю планету объехали, а оказывается только от супермаркета до дома. Вот сюрприз!” Они достали пакеты и занесли в дом, а потом принялись за готовку — Ка Ин поставила рис вариться, разложила гарниры по тарелкам и поставила на стол, Бэк Хён начал готовить рамён, облизываясь и ожидая, когда они смогут наконец-то начать есть. Ужин на удивление прошёл быстро и практически без пререканий, ведь девушка не любила болтать за столом, а Бэк просто был очень голоден и ему было некогда разговаривать — он без остановки поглощал еду и остановился только когда уже не мог нормально дышать. Ка Ин убрала со стола и хотела помыть посуду, но Бэк Хён напомнил ей о запястье и сказал, что как только он сможет нормально дышать, то сам это сделает.

— Здесь не работает телевизор или сеть, даже не пытайся, - предупредил парень.

— Мой телефон у тебя, а телевизор я не смотрю.

— Совсем?

— Совсем, - пожав плечами, ответила Ка Ин. — Терпеть не могу политику, которую там крутят сутками, словно если они покажут нам какого-нибудь мужчину в костюме и дорогих часах, то он сразу станет кем-то вроде… Бога.

— Ненавидишь политиков?

— Почему сразу ненавижу? Просто некоторые из них использует деньги из бюджета, которые уплачивают добропорядочные граждане, на свои удовольствия, вроде яхт, машин и шлюх, без которых, кстати, вполне можно прожить. Они кричат о том, что остальные потеряли совесть, но у них она всё ещё есть и они помогут людям улучшить их жизнь, но даже если учитывать погрешность и тот факт, что все не могут жить хорошо, слишком много людей до сих пор бедствует и побирается на улицах, где они мёрзнут и получают воспаление лёгких и бронхит, а денег нет даже на еду, уж тем более на лекарства, которые тоже, кстати, дорожают с каждой минутой. В итоге — они умирают и о них даже никто не вспомнит. Все скажут, что они были необразованными отбросами общества, никто даже не станет предполагать, что это, возможно, был человек, который мог бы изменить ход истории, если бы не вечно растущие цены на еду и лекарства, налоги, свинское отношение к тем, кто слабее и беспомощнее, и постоянные агитации о том, что кто-то придёт и сделает нашу жизнь лучше, но чёрта с два, это нихрена не так — ни айдолы, ни люди, ни политики никогда не будут делать что-то во благо других, потому что мы все по сути эгоисты, которые живут ради самих себя. И я на самом деле ненавижу это. Но больше всего ненавижу тот факт, что ничего не могу изменить.

— Это в твоей стране такое или ты про нашу?

— Наша, ваша, чужая, та, эта — какая разница? Я не говорю про страну, я имею ввиду людей — политики, звёзды, обычные банковские клерки — все мы такие твари, что я иногда смотря в зеркало, чувствуют отвращение к самой себе, потому что больше, чем сейчас я ничего не могу сделать для других.

— Это было… долго.

— Я ещё даже не начала говорить о полиции, медицине, об их халатности в отношении других. Это… могло бы занять всю ночь, но не имело бы смысла, потому что ничего бы не изменило. Ты же не Бог, зачем тебе это говорить.

— Откуда ты знаешь? Я всё-таки прибыл с другой планеты.

— Рассказывай это своим фанатам, о том, как ты управляешь морозом…

— Светом.

— Что?

— Я управляю светом.

— Не суть, - пожав плечами, ответила Ка Ин.

— Это важно, наш концепт состоит в этом.

— Слушай, может, твои фанаты и считают тебя Божеством, и знаешь, я вполне могу с ними согласиться, они действительно правы, ведь когда я смотрю на тебя, то думаю, что ты чертовски охуенен — твои глаза, губы, линии лица, скулы, о которые можно прямо-таки порезаться, стоит лишь взглянуть на них, это не сарказм, честно. Стоит посмотреть на твоё тело и начинаешь сразу чувствовать желание затащить тебя в постель при первой же возможности, но…

— Но…?

— Но ты ведь с ними не согласен, верно? Ты, ведь, не считаешь себя Божеством, когда ходишь полуголый по общежитию или пускаешь газы, всё нормально — это человеческий фактор, с ним можно лишь смериться.

— Почему у меня такое чувство, словно ты хочешь сказать мне комплимент, но сдерживаешь себя?

— Я уже назвала тебя чертовски красивым, разве это не комплимент? Ты желаешь большего?