Тайна Воланда

В старгородском приюте Бендер встречает своего карикатурного двойника — Пашу Эмильевича: именно он украл стул из красного уголка. Эмилий Павел — римский полководец, завоевавший и ограбивший Грецию. Но самый прозрачный намек на таинственного итальянца остался в главе «Могучая кучка или Золотоискатели», опубликованной лишь в журнальной редакции первого романа. В этой главе рассказывается, как Ляпис-Трубецкой сопоставил несколько сообщений о потрошителях стульев, и в его голове родилась идея поэмы: в одном из стульев спрятана формула «лучей смерти». Поэт поделился замыслом с друзьями, и они решили написать оперу «Железная роза» — про то, как за стулом охотятся лица итальянской национальности — гроссмейстер фашистского ордена Уголино и принц Сфорца, переодевшийся советским комсомольцем. В книгу этот сюжет не вошел: итальянского гроссмейстера слишком легко связать с «гроссмейстером» Бендером.

6. «ИНТЕРЕСНЫЕ РУКОПИСИ БЭКОНА»

Мы предположили, что булгаковский Воланд списан с Бартини. На «красного барона» болезненно действовал свет полной луны, и это черта отразилась в той главе, где иностранец под видом мастера посещает Ивана Бездомного: «На балконе возникла таинственная фигура, прячущаяся от лунного света…». И далее: «Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость. Рассказчик указывал куда-то в сторону луны, которая давно уже ушла с балкона».

Вина Луны, она, как видно,

Не в меру близко подошла к Земле

И сводит всех с ума.

Эти шекспировские строки заставляют вспомнить о загадочной болезни его современника — Френсиса Бэкона, барона Beруламского, виконта де Сент-Олбани: случалось, что в ночи полнолуния он падал в обморок. Лорд Бэкон был блестящим придворным, ученым-естествоиспытателем, мыслителем, сокрушившим средневековую схоластику и угадавшим некоторые черты будущего — воздушные корабли, сверхглубокие шахты, радио и телевидение. Духовник короля Якова I Джозеф Глэнвиль передает, что Бэкон создал некое общество для осуществления своих любимых идей. А доктор У.Роули — друг и духовник самого Бэкона — с восхищением писал: «Если бы я помыслил, что Бог излил на кого-нибудь из нынешних людей луч познания, то это относилось бы к нему. Он прочитал много книг, но знание его происходит не от книг, но из самих основ и понятий внутри него самого».

Многие западные исследователи считают, что Френсис Бэкон стал первым идеологом того типа общественных отношений, который впоследствии наиболее отчетливо сложился в Соединенных Штатах Америки. Будучи лордом-канцлером, Ф.Бэкон тайно способствовал тому, чтобы государство притесняло пуритан — этих религиозных максималистов, мужественных и трудолюбивых скопидомов, обуянных идеей своего избранничества. Историкам еще предстоит оценить усилия великого канцлера, благодаря которым в 1620 году корабль «Мейфлауэр» высадил на североамериканский континент «отцов-пилигримов» — первых колонистов-пуритан.

Новая Англия — ступенька к Луне: чем ближе к экватору располагается место старта, тем меньшая мощность нужна для вывода аппарата на орбиту. Таким образом, победитель лунного марафона 60-х годов был предрешен: чтобы быть в равном положении с американцами, нам требовался космодром где-то на широте Дели.

…Вы заметили, читатель, что в булгаковском романе чересчур много сидящих? Взять, к примеру, Воланда: он присаживается на скамейку между двумя литераторам, сидит на табуретке, на кровати, в седле и на террасе, требует кресло на сцене Варьете. «Я люблю сидеть низко», — говорит иностранец. То же самое делают другие персонажи — Пилат, Левий Матвей, Иван, Маргарита и Босой. А Бегемот, сидящий на толстой пачке рукописей!?. Все объясняет странная латинская надпись на надгробном камне в церкви Св. Павла в Сент-Олбани: вместо обычного «Здесь покоится…» — «Бэкон сидел здесь». Писали, что при раскопках в гробу была найдена лишь свинцовая кукла.

В редакции «Мастера…», датированной 1937 годом, Воланд так объясняет цель своего приезда: «…Тут в государственной библиотеке нашли интересные рукописи Бэкона и бенедиктинского монаха Гильдебранда, тринадцатый и одиннадцатый век». Но в тринадцатом веке жил совсем другой Бэкон! Было два знаменитых однофамильца — монах-францисканец Роджер Бэкон (XIII в.) и лорд-канцлер Френсис Бэкон (XVI-XVII в.в.). Во всех текстах их традиционно различают по именам, и Булгаков не мог этого не знать. К тому же, будь это Роджер Бэкон, писатель упомянул бы его монашеский сан и даже орден, к которому тот принадлежал, — как он сделал это с «бенедиктинским монахом Гильдебрандом». Но имя, сан и конгрегацию Булгаков опускает — не для того ли, чтобы посредством одного Бэкона указать на другого?

В рукописи 1934 года Бэкона еще нет: «Тут в государственной библиотеке громадный отдел старой книги, магии и демонологии…». А в последней редакции (менее откровенной) — его уже нет. Почему? И на какие рукописи намекает Воланд, якобы приглашенный государственной библиотекой их «разбирать»?