Тайна Воланда (фрагмент)

Авиаконструктор С.Ильюшин сказал о Бартини: "Его идеи будут служить авиации десятки лет, если не больше". Даже при жизни "непонятого гения" многие пользовались бартиниевскими идеями, расчетами и целыми комплектами чертежей, по простоте душевной не ставя в известность автора. Это продолжалось и после смерти конструктора: были защищены кандидатские и докторские диссертации, получены десятки авторских свидетельств. Не пропадать же добру! Тем более, что по закону покойник не может быть соавтором, - это объяснили тем соискателям, которые ставили его имя перед своим.

Роберт Людвигович умер в декабре 1974 года. Через неделю после похорон в 10-м управлении Минавиапрома была образована комиссия по разбору и изучению материалов покойного конструктора. Все, что касалось авиации, комиссия передала в ОКБ им. Бериева - "в целях использования". Оттуда бумаги поступили в Научно-мемориальный музей Н.Е.Жуковского. Куда меньшее внимание было уделено другим работам Бартини. Это видно даже по актам: по одному документу в квартире найдено 322 листа по теоретической физике, по другому - 1014!

Так получилось, что некоторые рукописи Бартини и отдельные автографы оказались у его коллег - людей честных и достойных. Один из таких документов много лет хранился у старшего научного сотрудника ЦАГИ В.Казневского. Всего несколько слов на листке, вырванном из большого блокнота: "Знакомство с Булгаковым. Роман о дьяволе". Но весной 92-го Виктор Павлович умер, а еще через полгода в его доме, расположенном неподалеку от метро "Кропоткинская", во 2-м Обыдненском переулке, случился сильный пожар. Бумаг почти не осталось: то, что пощадил огонь, уничтожили струи брандспойтов.

5. ИНОСТРАННЫЙ КОНСУЛЬТАНТ

"Роман о дьяволе" Михаил Булгаков начал писать в 1928 году. Он объяснял друзьям, почему избегает даже малейшего сходства Воланда с какой-нибудь реальной личностью: "Не хочу давать повода любителям разыскивать прототипы. У Воланда никаких прототипов нет".

На нет и суда нет. Случайно совпало: булгаковские герои - иностранный консультант Воланд и инженер Рейн - "хорошо знакомы с пятым измерением". А в первой редакции романа инженером назвался сам таинственный иностранец.

Весной 1930 года комбриг Роберто Бартини уходит в отставку и поступает на работу в Центральное конструкторское бюро - на должность... консультанта! Именно в те дни Булгаков сжег первый вариант романа - о приезде в Москву инженера Фаланда. Этим именем назвался Мефистофель в одном из эпизодов "Фауста". Но в последних редакциях загадочный иностранец стал Воландом - по имени древнескандинавского кузнеца-"авиаконструктора" (варианты: Волант, Велент и Вилант). Энциклопедия "Мифы народов мира" сообщает: "В некоторых вариантах сказания о В. он улетает на летательном аппарате, изготовленном из перьев птиц".

Воланд - "пожалуй, немец": чувствуете сомнение? А в одной из ранних редакций романа его зовут... Азазелло Воланд! Позднее это "итальянское" имя отошло телохранителю. ("Мессир, мне больше нравится Рим!"). Исчезло также итальянское окно в гостиной "нехорошей квартиры". Можно предположить, что Булгаков убрал самые прозрачные намеки на "итальянского шпиона" Бартини: иностранный инженер становится историком, а особые приметы запутываются ("маленького роста" - "росту громадного"). Но остался возраст - "лет сорока с лишним", - брови "одна выше другой" и серый берет: точно такой же Бартини носил до ареста и после освобождения. "Совпал" даже перемежающийся акцент: иногда "итальянское" грассирование Бартини пропадало, и барон изъяснялся на чистейшем русском наречии.

В предпоследней редакции романа Маргарита летает над морем на летающей лодке. На Воробьевых горах Воланда и его свиту атакует истребитель. А в рукописи 1932 года есть место, где директор Варьете Римский (!) напряженно размышляет: как мог Степа Лиходеев оказаться во Владикавказе (в последней редакции - Ялта) всего за два часа? "Римский представил себе Степу в ночной сорочке, торопливо влезающего в самый-самый, делающий, скажем, триста километров в час аэроплан, и тут же сокрушил эту мысль как явно гнилую. На таком далеко не улетишь. Он представил другой самолет, военный, сверхбоевой, шестьсот километров в час".

Триста и шестьсот...

Известно, что Булгаков был далек от всяческой техники, - это, кстати, подтверждает и профаническое словечко "сверхбоевой". Тем неожиданнее его осведомленность: около трехсот километров в час давал И-5 - лучший из тогдашних истребителей. Но в том же 1932 году Бартини начал проектировать боевой самолет на 600 км/час. Его истребитель должен был взлетать и садиться на одно колесо. Эту характерную деталь Булгаков обыграл в эпизоде с летающей машиной: "Грач почтительно козырнул, сел на колесо верхом и улетел".