Тайна Воланда

Из Южной Франции ниточка тянется в парижский Тампль, оттуда — к розенкрейцерам, масонам и мальтийским рыцарям, затем в Санкт-Петербург, в Тверскую губернию (Дубна?) и, наконец, — в Москву, на Патриаршие пруды (!). В дело вступает следователь МУРа, обладающий экстрасенсорными способностями — бывший штурман рыболовного флота, тоскующий по своему траулеру. Московский «ловец человеков» кушает ветчину, рассматривает статуэтку Будды с кабаньей головой, а затем ищет пропавшего интуриста с русской фамилией Свиньин — сына тверского губернатора. Но, сам того не понимая, московский следователь служит Граалю.

По приказу иностранца был украден древний ларец — ковчег Грааля, унесенный альбигойцами из Монсегюра. Но в ларце оказался только кинжал с крестообразной рукояткой, и следователь вспоминает пушкинскую строчку — «зашифрованную» — о «цареубийственном кинжале». Острие, крест и… Царь Иудейский?

Предположим, что под видом кинжала зашифровано Святое Копье. (Вернее — его дубликат, который экспонируется в Хофбурге: парновский кинжал тоже оказался дубликатом — «новоделом» начала XIX века). Что же символизировали «истинные» сокровища альбигойцев — свитки, чаша и «винно-красный» кристалл? Ответ подсказывает эпизод с бараньей кровью, которую собирает в тигле алхимик-профан: кровь Агнца.

В последней главе выясняется, что Философский Камень (он же — Святой Грааль) хранился на маленьком острове Азорского архипелага («А роза упала на лапу Азора») и вместе с ним ушел на дно при недавнем извержении подводного вулкана. Очевидно, Парнов указывает на связь Фулканелли с Рюгеном — островом пушкинского царя Гвидона. Недаром исчезнувший остров называется Гвидо, а Свиньина — владельца кольца с надписью «Гвидо», — утопили в бочке. Соедините этот намек с бараньей кровью, стекающей в бочку и с названием романа, в котором Мария Медичи упоминается, но не играет никакой роли.

«Ты положи игре конец и отыщи жену младую…», — призывает стихотворная инструкция, которой следуют герои. Ларец Марии… Магдалины?! Игра завершится, когда будет открыт Философский Камень («возвышенный смарагд») и седьмая книга укажет местоположение Святого Грааля: 

Литое сердце пентаграммы
Навеки в сердце унеси.
Премудрость не на небеси —
Незримо воссияют грани,
Когда возвышенный смарагд
Рассеет вековечный мрак,
Стена падет перед глазами!
В седьмой найдешь ты указанье,
Как отыскать в скале Грааль.
На том и кончится игра. 

О том, что Святой Грааль хранился в ларце, нам уже известно — со слов последнего из потомков Алонсо Кихано, прославленного Сервантесом под именем Дон Кихота. Но речь шла о шкатулке из слоновой кости, а не о деревянном сундуке, с трудом проходящем в дверь. Парновский ларец больше похож на Ковчег Завета. Даже резные украшения — крылатые грифоны — напоминают о херувимах Ковчега.

В романе Парнова большое место занимает не опубликованная Пушкиным десятая глава «Евгения Онегина». С помощью «зашифрованной главы» герои пытаются разгадать тайну кинжала, но это им не удается. Ружье не выстрелило. Для чего же оно понадобилось? Есть такие пестренькие картинки, — если расфокусировать взгляд и долго глядеть на них, возникает отчетливое «стереоскопическое» изображение, которого раньше не было. Подобным образом нужно взглянуть на «Евгения Онегина». Сестры Ларины (ларь — сундук), полюбили двух друзей с «речными» фамилиями (Онега и Лена). Действие происходит в Москве и «на брегах Невы», а также в неуказанном месте, где расположены имения Лариных, Ленского и Онегина. Но Пушкин описывает только поместье, унаследованное Онегиным: «Господский дом уединенный, горой от ветров защищенный, стоял над речкою». Расклад получается весьма любопытный: с одной стороны — много раз упомянутая Нева и «речные» фамилии героев, а с другой — гора и речка. Не связано ли слово «Нева» с какой-нибудь горой? Подтверждение этой странной догадки мы нашли в Ветхом Завете: во второй Книге Маккавеев говорится о том, что Ковчег и жертвенник курения спрятаны на горе… Нево! Здесь же похоронен Моисей, «раб Господа», — так его называет Второзаконие. Не потому ли Ленский посещает могилу Дмитрия Ларина — «Господнего раба и бригадира»? А эти строчки — якобы иронические и посвященные Ленскому — возможно, приоткрывают тайну самого автора: 

…Что есть избранные судьбами,
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья.
Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит. 

6. «Я-МОЗЕС!»