Тайна Волшебницы Света (СИ)

В основном, она читала древние летописи разных Эпох Арды, иногда делая зарисовки того, о чём прочла. Рисунки свои девушка никому не показывала, считая их не очень удачными, а потому собирала в небольшой сундучок и прятала под своей кроватью.

Очень часто принцесса рисовала свой любимый Лориэн, по которому продолжала скучать — крепость Карас Галадон, белоснежный дворец, дворцовый сад, огромные таланы, которые можно было увидеть лишь в Золотом Лесу, всё это она рисовала, чтобы лучше запомнить.

Среди её рисунков было множество портретов — Галадриэль, Келеборна, Элронда, Арвен, братьев и, конечно, Халдира.

Лишь только портрет матери Аэлин не могла решиться нарисовать. Здесь, в Имладрисе, девушка обнаружила множество вещей, оставшихся от неё, начиная с личных покоев, в которых всё осталось так, как было до отплытия Келебриан в Валинор, и заканчивая её личными вещами: разными мелкими безделушками, вроде маленького золотого напёрстка или незаконченной подушки, вышитой её рукой.

Войдя впервые в покои матери, Аэлин ощутила, что время здесь словно остановилось, что сейчас распахнутся дубовые двери и прекрасная Серебряная Королева, Госпожа Ривенделла, снова войдёт в комнату! Наверное, именно это ощущение испытывал Элронд всякий раз, когда входил в эти покои, для этого он и создал этот маленький храм, посвящённый любимой жене. Бедный отец!

Бывало, вечерами, принцесса перебирала свои рисунки сидя на постели и думала о тех, кого оставила в Лориэне.

Покидать дом, в котором прошли её детские годы, оказалось для Аэлин тяжелее, чем она думала. Расставание с Галадриэль и Келеборном далось ей непросто, девушка не смогла сдержать слёз, как ни старалась.

На прощание Галадриэль подарила внучке талисман, который велела никогда не снимать — большой прозрачный голубой адамант каплевидной формы, висящий на серебряной цепочке. Владычица не объяснила почему девушка не должна расставаться с кулоном, а принцесса и не спросила об этом, поскольку привыкла доверять мудрости бабушки.

Келеборн также сделал подарок внучке — он вручил ей маленькую ладанку, открыв которую девушка обнаружила тонкую прядь золотых волос — локон с головы её матери, Келебриан, Серебряной Королевы. И снова Аэлин не смогла сдержать слёз, и теперь хранила ладанку, как самую драгоценную реликвию, нося под одеждой и пряча от посторонних глаз.

Кроме Келеборна и Галадриэль, Аэлин пришлось расстаться на неопределенное время и с женихом. Расстаться всего через неделю после объявления о помолвке. Это оказалось самым тяжелым. До сих пор эти воспоминания причиняли боль, ибо не проходило дня, чтобы Аэлин не вспомнила о нём.

Халдир, бледный и расстроенный предстоящей разлукой, мужественно старался не подавать виду при посторонних, и дал волю чувствам лишь когда они остались наедине. Почти всю ночь перед отъездом жених и невеста пробыли вместе.

Халдир оседлал своего коня, усадил Аэлин перед собой, и пустил его неспешно бродить по лесным тропинкам. Руки воина сомкнулись на тоненькой талии девушки, осторожно прижимая её к себе. Он наслаждался её близостью, вдыхал запах её волос, слушал стук её сердца, он хотел запомнить этот вечер как можно лучше, чтобы потом хранить и перебирать эти воспоминания, словно сокровища.

Аэлин слышала его тяжелые вздохи, она и сама страдала.

Движимая муками совести, девушка набралась смелости и, обернувшись, сама его поцеловала. Халдир, видимо долго не решаясь сделать это первым, жадно ответил. Этот поцелуй сильно отличался от их первого поцелуя в башне — страсть завладела Халдиром, он крепко прижал к себе свою невесту, губы его словно обжигали, одновременно нежно и страстно. Впоследствии они оба будут часто вспоминать этот поцелуй под сенью Лориэнских таланов.

Аэлин даже не подозревала, как трудно было её нареченному заставить себя вовремя остановиться и не перейти границы дозволенного, к тому же она почувствовала, что увлекается и сама, что было неудивительно, так как Халдир был красивым и мужественным воином.

В голове растерянной девушки никак не укладывалось то физическое влечение, которое она испытывала к Халдиру. Эти чувства мучили её и заставляли краснеть от стыда.

Халдир же, обладая достаточной прозорливостью, подозревал какую-то тёмную подоплеку в том, почему Аэлин так быстро согласилась стать его невестой, но спросить об этом напрямик так и не решился.

Перед его глазами часто возникала одна и та же картина, которую он увидел, очнувшись после ранения — Аэлин и Леголас стоят у его ложа, держась за руки и пристально глядя в глаза друг другу. Как ни старался несчастный Халдир, он так и не смог до конца подавить в себе чувство ревности к принцу.

Поэтому, отчаянно стараясь унять в душе тревогу, он так крепко прижимал к себе свою невесту.

Окончательное прощание обрученной пары произошло на другой день у переправы через Андуин. Свита немного продвинулась вперед, оставляя Аэлин и Халдира наедине.

Аэлин разрыдалась, бросившись ему на шею, и в глазах Халдира тоже заблестели слёзы, которые он постарался быстро смахнуть.

Не разрывая объятий, он прошептал: