Тайна Волшебницы Света (СИ)

Но этого не может быть! Леголас так непостоянен, она же сама имела несчастье убедиться в этом пять лет назад! Вспомнив о его приключении с фрейлиной в очередной раз, Аэлин вдруг жутко разозлилась на саму себя. Ну, какая же она бестолковая, он снова пытается очаровать её, а она готова поверить ему! Не будет этого никогда!

Вздрогнув всем телом, словно пытаясь стряхнуть с себя очарование его взгляда, Аэлин отвела глаза и тихо спросила:

— Тоже страдаете бессонницей, принц?

 — Увы, принцесса. Горе не оставляет времени для сна.

Аэлин медленно прошла мимо него на небольшую пристань, Леголас последовал за нею. Напряжение между ними было почти осязаемым. Аэлин решила попытаться разрушить его хотя бы немного.

— Расскажите мне о Гэндальфе…. — тихо попросила она.

Леголас тяжело вздохнул, однако отказаться не посмел, несмотря на свежесть своей утраты. Он подробно описал переход Братства через подземелья Мории, их стычку с орками и страшную гибель Митрандира. Слегка дрожащий голос выдавал обуревающие его эмоции: горе и чувство вины. Он считал, что должен был попытаться спасти волшебника, не допустить его гибели.

— Принц, чувство вины не доводит до добра, поверьте, — девушка попыталась успокоить Леголаса. — Вы никак не смогли бы помешать тому, что случилось.

— Вы правы, но от этого не легче… Гибель Гэндальфа напомнила мне горе, перенесенное мною давно, ещё в детстве… — горестно прошептал принц и отвел взгляд в сторону. Глаза его уставились в водную гладь, отливающую серебром и медленно наполнились слезами, которые он тут же нетерпеливо смахнул.

— Какое горе? — тихо спросила Аэлин.

 — Смерть моей матери.

Голос его слегка дрожал, выдавая всю глубину вскрывшейся старой раны, Аэлин была уверена в том, что в глазах его стояли слёзы, хоть Леголас и отвернулся от неё, пытаясь их скрыть. Невероятно! Она никогда не видела его таким потерянным, раздавленным горем...

— Это чувство безысходности, почти такое же, как сейчас, его не спутаешь ни с чем… Оно давит, гложет, словно яд… И от него нет спасения, ибо даже время его не лечит, а лишь притупляет…

Сердце Аэлин обливалось кровью при виде страданий того, кого она так безнадежно любила. И полюбила, наверное, едва увидев.

Ей так безумно захотелось облегчить чем-то его страдания, взять на себя хоть частичку его боли, утешить, словно малое дитя. В застывших от боли чертах его лица Аэлин будто увидела того самого растерянного ребенка, маленького принца, горько оплакивающего свою мать. И девушка не выдержала.

Не вполне осознавая, что она делает, Аэлин вдруг бросилась ему на шею, сама обливаясь слезами и прижимаясь к принцу всем телом.

На мгновение Леголас замер от неожиданности, но уже в следующий миг его руки обвились вокруг её талии, и он также крепко прижал Аэлин к себе.

Взяв в ладони её заплаканное лицо, он отчаянно и пылко прижался к её влажным, пунцовым губам. Безумная страсть, столько лет изводившая двоих влюбленных, требовательно вырвалась наружу и громко заявила о себе, сметая на своём пути всё: недосказанность, взаимные обвинения и заблуждения, ревность и даже долг.

Земная твердь будто разверзлась под ногами у них обоих, едва ли они осознавали, где они находятся, любовь унесла их души далеко, в тот благословенный край, в котором между ними не стояло никаких преград. Лишь одна любовь!

 — Amin vela lle, Аэлин… — с трудом переводя дыхание, прошептал принц, снова припадая к её устам.

 — Я люблю тебя… — эхом отозвалась она, отвечая на его поцелуй.

Мысли в её голове путались, эмоции били через край, сердце трепыхалось, словно птица в клетке. Обнимая обеими руками того, о ком она мечтала долгих пять лет, Аэлин просто задыхалась от счастья.

Леголас отчаянно, словно боясь, что принцесса убежит от него, сжимал её в объятиях все сильнее. Он так долго и безнадёжно мечтал об этом! Так долго прятал это чувство, хранил его от посторонних глаз. Неужели это она, та, что преследовала его во снах на протяжении пяти лет, не давая покоя? Неужели он целует её нежные губы, глядит в её синие глаза и видит в них ту же любовь, что живет в его сердце?

Влюбленные долго и жарко целовались под луной на маленькой пристани, не замечая течения времени. Тишина нарушалась лишь их прерывистым дыханием и снова повторяющимися признаниями в любви. Первой в себя пришла Аэлин. В свете луны на её пальце вдруг ярко блеснуло обручальное кольцо.

Девушка застыла на месте. О, Эру, что она наделала!

Леголас вопросительно посмотрел на неё.

— Что с тобой, melamin? — тихо спросил он.

Melamin… Так часто называл её Халдир, её обрученный жених. Аэлин в отчаянии закрыла лицо руками. Внезапно нахлынувший стыд пронзил её до мозга костей. Как она могла так легко предать его??? Нарушить своё слово? Это бесчестно и недостойно принцессы!

Леголас, кажется, понял её реакцию, поскольку обреченно опустил руки, выпуская Аэлин из своих объятий.

— Это я виноват, прости… — прошептал он. — Я не должен был…забывать, что ты принадлежишь Халдиру.

— Это моя вина, — сердито возразила девушка. — Это ведь я повисла у тебя на шее, словно якорная цепь!

 — Не говори так!