Тайна воцарения Романовых

Неделя перед Троицей называлась русальной, и в селах “изгоняли русалок”. Выбирали самую красивую девицу, украшали ее лентами и венками и в одной сорочке, с распущенными волосами, везли верхом на кочерге. За ней шли все жители, подгоняя березовыми ветками, а она отбивалась метлой, которую держала в руках. Спроваживали “русалку” к полю, и она скрывалась во ржи, где ее гоняла молодежь. Семик — четверг накануне Троицы, был девичьим праздником. Они собирались на всполье, украшали лентами и завивали, сплетая вместе, две березки. “Крестили кукушку” — под березками на платке ставили птичку, сплетенную из травы “кукушкины слезки”, вешая на нее крестик. Плели венки и целовались через них — “кумились”. Считалось, что “семицкие кумушки” должны жить душа в душу хотя бы до Троицы. Вечером следовали общие хороводы, уже с парнями — на Семик проходили “смотрины невест”. Накануне Троицы в церквях и на кладбищах опять проходило поминовение усопших. А когда наступал этот праздник, украшенные семицкие березки срубали и обносили вокруг села. В этот день после хороводов шли на реку пускать венки, гадая о судьбе — чей венок с чьим соединится, чей дольше проплывет, чей утонет. В Москве же на Троицу было торжественное шествие с участием царя, впереди которого несли “лист и веник” — охапку зеленых березовых веток.

В день летнего солнцеворота звонарь колокольни Ивана Великого опять приходил к государю и докладывал, что солнце повернуло на зиму. Получая за “дурную весть” символическое наказание — должен был 24 часа просидеть в чулане колокольни. А в народе праздник солнцеворота приурочился к дням Аграфены-Купальницы и Рождеству Иоанна Предтечи (23 и 24 июня по ст. стилю). Готовились купальские костры — поверх дров их засыпали шиповником, крапивой и другими колючими и жгучими растениями. Огонь добывался обязательно “живой”, с помощью трения. Делал это один из стариков, а принять огонь на бересту должна была непременно первородная девственница. Вокруг костров водились хороводы, прыгали через них в одиночку и попарно, парень и девушка. Если не разомкнули руки — то и любовь не разорвется. Несли к реке и хоронили “Купалу” или “Кострому” — соломенное чучело, развязывая и пуская по воде солому. И сами купались. Как осуждающе отмечал Стоглавый Собор: “В городах и селах мужи и жены, отроки и девицы собираются вместе и со всякими скоморошествами, с гуслями и с сатанинскими песнями, с плясками и скаканием, ходят по улицам и по водам, предаются различным играм и пьянству, и бывает отрокам осквернение и девам растление; а под конец ночи спешат к реке с великим криком, как бесные, и умываются водой”. Но и в этом случае осуждения не срабатывали.

Купальская ночь считалась лучшей для сбора лекарственных трав. И колдовских тоже. Верили, что как раз тогда можно найти “разрыв-траву”, разрушающую железо и показывающую клады, корень “архилина”, с которым можно не бояться ни злого человека, ни злого духа, “тирлич-траву”, отвращающую гнев сильных и дающую богатство и славу, “перелет-траву”, дающую счастье на всю жизнь, ну и предел могущества — цвет папоротника. Обеспечивающий довольство, здоровье, богатство, понимание языка зверей и птиц, открытие всех кладов, власть над духами…

В Петров день снова устраивались братчины. Готовили брагу и пиво, обязательно резали барана. Раскладывали костры на пригорках и встречали рассвет: по поверьям, в этот день “небо раскрывалось” и солнце “играло” — покажется, спрячется, а потом уже взойдет. Это была последняя хороводная ночь, дальше начиналась “страда”, период самых интенсивных работ. Хотя и работы сопровождались праздниками. На Ильин день справляли “зажинки” — начало жатвы. Закосив ниву, оставляли “бороду”, несжатый пучок, который украшали цветами, завивали и прикапывали землей. На день происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня (Медовый Спас) святили соты. И еще раз происходило водосвятие, на реках собирались “крестьяне с женами и детьми… женщины окунали детей в воду, некоторые взрослые сами бросались в реку” (Олеарий). Но после этого купание в реках уже запрещалось. А на Успение Пресвятой Богородицы отмечались “дожинки”, окончание жатвы. Это был женский праздник. Последний сноп, увитый цветами и лентами, торжественно, с песнями, несли в дом и устанавливали на почетном месте.