Тайна воцарения Романовых

Разумеется, я упоминаю об этом не в качестве каких-то позитивных примеров. А чтобы показать — люди XVII в. вовсе не были безликими и абстрактными схемами, какими мы нередко привыкли их представлять. Они были обычными живыми людьми, со своими достоинствами и недостатками, принципами и слабостями, повседневными делами и проблемами. Так же, как мы с вами. Хотя во многом они отличались от нас — были проще, честнее, искреннее. Были более чувствительными к понятиям “правды” и справедливости. Возможно, вы сочтете, что я идеализировал тогдашних русских в противовес европейцам. Что ж, предоставлю слово известному немецкому поэту Паулю Флемингу, совершившему в 1636-39 гг большое путешествие через Новгород, Москву и Астрахань. Он писал о России:

“Так значит, здесь сошла ты в наше поколенье
Святая простота, святое украшенье
Ушедшее от нас? Так значит, вот страна,
Что честью, правдою и до сих пор полна?”

23. КОРОЛЕВЫ И МУШКЕТЕРЫ

Европейские войны в XVII в. протекали довольно своеобразно. Главным было достать денег, чтобы купить наемников. Вожаки-кондотьеры набирали в свои армии такой сброд, что дисциплину поддерживали только суровейшими наказаниями, избиение палками до полусмерти считалось мягким. Но грабеж и мародерство дозволялись невозбранно, это был “законный” заработок солдат и стимул к службе. И самым популярным видом действий были осады. Жалование идет, а после взятия город отдается на разграбление. Хотя решался исход кампаний в полевых сражениях. Построение к битве занимало несколько часов. Если одна из сторон хотела уклониться, она имела возможность отступить. Пехота строилась квадратными колоннами-“баталиями” в 3 ряда. Когда первые столкнутся, следующие выбирают место, где поднажать. Опыт Морица Оранского уже внедрился всюду, половину солдат вооружали мушкетам или фитильными аркебузами, половину — пиками. На флангах сосредотачивали конницу — она составляла 30–40 % войск. Потери в битве 10 % считались нормальными. Но куда больше погибало от ран и болезней — никаких госпиталей в помине не существовало. Если явный успех в сражении не определился, расходились. И каждый объявлял победителем себя.

Боевые действия были сезонными. Воевали только летом, а осенью удалялись на зимние квартиры. Желательно во вражеской стране, поскольку солдаты насильничали, воровали, пьянствовали. На отдыхе армия сразу уменьшалась — многие смывались. Это считалось в порядке вещей, за счет дезертиров обогащались командиры, получая на них жалование. А весной вербовали новых, и армии выдвигались к фронту. Формы они не имели и выглядели скопищами оборванцев. За ними тянулись обозы с маркитантами, шлюхами, скупщиками награбленного, они же являлись и снабженцами. А командиры часто были с ними в доле.

Голландия, хотя срок окончания ее перемирия с испанцами был заведомо известен, к войне оказалась совершенно не готова — правители-олигархи воспринимали укрепление обороноспособности, как усиление своих политических противников, Оранских. А в Испании в 1621 г. умер Филипп III, и на престол взошел Филипп IV, при котором выдвинулся умный и энергичный премьер Оливарес. Решивший покончить с Нидерландами ударом с двух сторон. Одна армия формировалась во Фландрии, другая, Спинолы, уже находилась в Германии и наступала вдоль Рейна, вторгшись в Пфальц. Однако это вызвало протест Максимилиана Баварского — император пообещал Пфальц ему. И удар сорвался. В результате в наступление перешли части Оранского, осадили Антверпен. Но правящая верхушка Нидерландов все еще тупо надеялась договориться с Мадридом, а присоединения к своей стране конкурента-Антверпена не желала. Всячески мешала его взятию и даже за хорошую плату снабжала осажденных испанцев оружием и продовольствием. А германские протестантские князья создали армию во главе с Мансфельдом. Он занял Эльзас, двинулся к голландцам, но у Евангелической унии не было денег, и их войско распалось само собой.