Тайна воцарения Романовых

Царевич отступил на р. Кагальник, где остановился, приводя в порядок свое воинство. Атаманы Петров и Васильев и царские воеводы приняли решение покрепче наказать врага, и на татар отправилось объединенное войско из 1100 сабель и 6 тыс. пехоты. На стругах и берегом спустились по Дону, оставили суда, совершили марш-бросок через степь, атаковали стан неприятеля и побили его, захватив две сотни пленных и много трофеев. Девлет Гирея погнали, он откатывался к Азову, послав туда гонцов с просьбой о помощи. На выручку из города выступил паша с 6 тыс. янычар и спагов. И теперь в тяжелом положении очутилась наша рать, на нее навалились почти вдвое превосходящие силы. Часть “новых казаков” и стрельцов из только что навербованной вольницы ударилась в панику, побежала. Достигнув стоянки стругов, беглецы захватили их, а некоторые порубили, чтобы турки не смогли ими воспользоваться, и удрали вверх по Дону.

Но остальное войско устояло, успешно отбивало врага, и царевич предпочел прекратить атаки. Вышел из боя и повел потрепанную орду в Крым. Соответственно и паше осталось только повернуть обратно в Азов. Казаки и воеводы бросили свою конницу на преследование татар и достойно “проводили” их, нападая на арьергарды. А пехота благополучно возвратилась в Черкасск. Москва высоко оценила проведенную операцию, дезертировавших паникеров было велено бить кнутом, “чтоб такое воровство другим было не в повадку”. Отличившихся наградили, и “Донскому Войску, атаманам и казакам” было прислано “царского величества знамя”. А на будущее ставилась задача: “Крымцев и ногаев воевать, а с турскими людьми под Азовом жить мирно повелеваем”. То есть требовалось Порту не провоцировать, но и ее немирным подданным не спускать.

Однако с весны 1645 г. царь Михаил Федорович не на шутку расхворался. После Пасхи почувствовал себя плохо. В общем-то еще не старый был, всего 48 лет исполнилось. И организм имел крепкий, вел здоровый образ жизни… К сожалению, еще с Василия III на Руси было принято, что великих князей лечили иностранные врачи. Которые, разумеется, были точно такими же специалистами, как их коллеги, гробившие западных монархов (вот вам, кстати, пример истинной “европеизации” — может, из-за этого и царские дети быстро в могилу сходили?) А Михаилу Федоровичу высокоученые доктора Вейделин, Сибелисти, Белоу и Грамман поставили диагноз в лучших традициях тогдашней европейской медицины — мол, “желудок, печень, селезенка по причине накопившихся в них слизей лишены природной теплоты, и оттого понемногу кровь водянеет и холод бывает, оттого же цинга и другие мокроты родятся”.

И принялись лечить царя… ну конечно же, слабительным, заодно предписав ему крайнее воздержание в еде и питье. Стоит ли удивляться, что ему становилось все хуже? Он жаловался на головную боль, а его снова и снова пичкали слабительными на голодный желудок. В день своих именин, 12 июля — на Михаила Малеина, ему вдруг полегчало. Михаил Федорович посетил службу в храме. Там объявил, что прощает всех своих обидчиков и согрешивших против него, освобождает всех преступников и стоящих на правеже, а служилым жалует полугодовые оклады. Но в конце службы ему стало дурно, царя унесли во дворец. Весь день он лежал тихо, только был очень слаб, а к вечеру его скрутило. Стонал и кричал, что его “внутренности терзают”. И призвал ближних проститься. С женой попрощался “умиленно”, а сына благословил на царство и поучал быть мудрым, твердым и благочестивым, “любить Бога и правду выше всего”.

Потом потребовал духовника, исповедался и причастился Святых Тайн, а ночью государь отошел в мир иной. Было трехдневное прощание — сотни тысяч людей шли и ехали со всех сторон, чтобы поклониться гробу царя, поминая его “доброту, простоту, доступность и милосердие к сиротам своим”. Панихиды служили не только во всех храмах, но заказывали и в частных домах. Были похороны… Попутно Боярская Дума поспешила замять затянувшийся скандал с датским принцем, и его наконец-то выпроводили за границу — в свете кончины государя отмена свадьбы приобретала вполне “уважительную причину”.

Царица Евдокия Лукьяновна по-прежнему была женщиной очень скромной и не оставила персонального “следа в истории”, подобного французским королевам. Но лишь после смерти мужа стало ясно, насколько сильно она его любила. Ее горе было так велико, что она пережила Михаила всего на 5 недель. Так что их чета получилась очень близкой к идеалу русских сказок: “Они жили счастливо и умерли в один день”. На престол вступил 16-летний Алексей Михайлович. Жизнь продолжалась. И династия Романовых продолжилась…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ