Тайна времени, или Весть из будущего

– Потому что у англичан было мало территории, они стали захватывать чужие земли и открывать там свои колонии. Кроме того, у английского языка почти нет падежей и грамматика очень простая. Но, как я тебе уже говорила, в этом языке надо строго соблюдать порядок слов, как солдаты соблюдают дисциплину. Подлежащее, стань на первое место! Сказуемое – на второе место!!! Ты меня слушаешь? Нет, чем ты сейчас занимаешься?

– Тебя рисую. Видишь, глаза большие, волосы длинные.

– А почему я толстая и ноги буквой О?

– Ну хорошо, вот тебе другие ноги.

– Ну вот, а теперь буквой X, – возмутилась мама.

– Мамуль, а Сёмка похож на себя? Смотри, хвост пушистый, глаза круглые, уши-треугольнички…

– Ты лучше себя изобрази.

Максимка изобразил. Носик, веснушки, ротик, глазки-щёлочки… От смеха… Любил корчить всякие рожицы… Не забияка, не хулиган, а просто проказник… Да-да, Максимка и Сёмка часто проказничали, но мама их не наказывала, а только смеялась над их проделками.

Максимка любил слушать, когда мама смеялась. Тогда Максимке казалось, что это звенят маленькие колокольчики…

Когда же мама плакала, ему казалось, что у неё из глаз вытекают маленькие хрустальные бусинки, и ему хотелось собрать их в ладошку.

А когда мама сердилась, Максимка думал, что она нарочно изображает воспитательницу-домоправительницу Фрекен Бок из его любимой книжки про Карлсона. Он представлял Фрекен Бок в виде огромного шкафа, который можно было поставить на бок, – потому и Фрекен Бок!

Её голову можно было приклеить к боку – ведь ширина и длина её тела были одинаковыми, как у низкого квадратного шкафа.

А вот его тоненькой маме вовсе не подходил этот строгий низкий голос Тети-Шкафа-На-Боку, и Максимка делал всё, чтобы мама не подражала этой противной домоправительнице.

Впрочем, мама не умела сердиться долго, она делала строгое лицо, старательно хмурила брови, а Максимка, чувствуя свою вину, предпринимал всё, чтобы вывести маму из состояния сердитости. Он смешно копировал её лицо, сдвигал брови, оттопыривал нижнюю губу и становился таким потешным, что мама не выдерживала и начинала смеяться. И, чтобы скрыть своё неумение быть настоящей воспитательницей-домоправительницей, начинала оправдываться: «Ой, это у меня нервное, я смеюсь сквозь слёзы…»

Но Максимка ясно видел добрые смешинки прощения в её глазах и продолжал корчить смешные рожи, подняв углом брови и горестно опустив уголки губ. И мама, рассыпавшись колокольчиками смеха, начинала целовать его упругие щёчки, которые она называла «яблочки».

Глава вторая

Как-то после работы мама пришла домой, загадочно улыбаясь. В руках она держала какой-то маленький листочек.

– Что это такое? – спросил Максимка.

– Я обнаружила в нашем почтовом ящике извещение на бандероль. Наверное, это тебе Дед Мороз прислал подарок к Новому году, – сказала мама.

– Нет, правда, Дед Мороз прислал? Ты заказала подарок от Деда Мороза?

– Ничего я не заказывала, честное слово! Видимо, прислал кто-то очень таинственный, так как нет обратного адреса. Быстренько одевайся, надо выходить, а то почта скоро закроется.

Всю дорогу Максимка бежал впереди мамы.

Падал крупный пушистый снег, покрывая белым ковром замёрзшую землю.

Максимка лепил снежки и бросал их в маму. Мама со смехом уклонялась, и снежок пролетал мимо.

– Пощади, прекрати этот артобстрел, сдаюсь, – взмолилась мама.

– А ты беги! Беги! Скорее, скорее, а то почта закроется, – смеялся Максимка.

Запорошённые снегом, радостные и возбуждённые, они вошли в здание почты.

Мама подала листочек в окошко, потом что-то написала на другом листочке, и ей протянули маленькую коробочку, завёрнутую в золотисто-жёлтую бумагу.

– Ну, разворачивай, – нетерпеливо попросил Максимка.

– Нет, потерпи немного, распакуем дома.

Когда они вошли в квартиру, мама сказала:

– Включи свет, но не торшер, а люстру.

Люстру «из хрусталя», как называла мама стеклянный светильник на потолке, они включали только по праздникам, когда кто-то мог зайти к ним в гости. Но гости к ним почти не приходили, и мама из-за экономии электричества редко включала люстру. А на ней было много каких-то стеклянных «висюлек», которые переливались на свету, как хрусталь, а между ними было много-много маленьких лампочек.

– А теперь, – торжественно сказала мама, – распаковывай бандероль!

Максимка дрожащими от волнения руками содрал упаковочную бумагу и вынул из коробки что-то круглое… Шар… Он посмотрел внутрь этого шара, направив его на люстру, и замер от восторга. Как будто внутри шара зажгли разноцветные, сверкающие огни! Они полыхали цветами радуги, и Максимке показалось, что внутри, в голубом пространстве, он увидел звёзды, рыб, причудливые цветы, морские растения. И всё это переливалось дивным, сказочным, волшебным светом.

– Мама, мама, посмотри! – Голос Максимки сорвался от волнения.

– Да… вот это красота! Шар, наверное, хрустальный, – сказала мама.

– А может, он волшебный? – взволнованно прошептал Максимка.