Тайна за семью печатями

Клифтон, с другой стороны, сделался проблемой с того самого момента, когда в первый раз прошел в ворота школы. Директор пытался относиться к мальчику с пониманием и чуткостью, помня о том, что пришлось претерпеть его матери и отцу, но ведь есть предел и терпению школы. По правде говоря, не претендуй Клифтон на кембриджскую стипендию, доктор Бэнкс-Уильямс давно бы его отчислил без особых колебаний. Сейчас он радовался, что наконец распрощался с Себастьяном, и лишь молил, чтобы тот не вступил в клуб бывших однокашников «Олд бойз».

– «Олд бойз», – проговорил он вслух, припоминая.

Сегодня вечером на ежегодном ужине в Лондоне он должен выступить у них с докладом об окончании четверти – своим последним докладом после пятнадцати лет работы директором школы. Его не особо заботил Уэлшман, выбранный ему на смену: эдакий свой парень, который не завязывал галстук-бабочку и, наверное, отпустил бы Клифтона без предупреждения.

Секретарь распечатала речь и оставила ему просмотреть на случай, если захочет в последний момент что-либо изменить. Он намеревался перечитать ее еще раз, но, пообщавшись с Клифтоном, понял, что не сможет. Любые изменения в последнюю минуту будут внесены от руки в поезде по пути в Лондон.

Директор взглянул на часы, убрал листы с речью в портфель и отправился наверх, в свои апартаменты. К счастью, жена уже упаковала его смокинг и брюки, галстук, носки на смену и несессер с туалетными принадлежностями. Жена отвезла его на вокзал, и они прибыли лишь за несколько минут до отправления экспресса на Паддингтон. Директор приобрел билет туда и обратно в первый класс и поспешил через пешеходный мост к дальнему перрону – к нему только что подошел поезд, и вот-вот начнется высадка пассажиров. Он ступил на платформу и вновь взглянул на свои часы: еще пять минут в запасе. Он кивнул кондуктору, менявшему красный флажок на зеленый.

– Посадка заканчивается! – прокричал кондуктор в тот момент, когда директор направился к секции вагонов первого класса в голове состава.

Он забрался в вагон и устроился в уголке. Здесь висело облако табачного дыма. Отвратительная привычка. Он полностью согласен с корреспондентом «Таймса», который недавно предложил, чтобы «Большая западная железная дорога» повысила количество вагонов первого класса для некурящих пассажиров.

Директор достал из портфеля свою речь и положил на колени. Затем поднял глаза: дым рассеялся, и тут в другом конце вагона он увидел его.

29

Себастьян затушил сигарету, вскочил, вытянул свой чемодан из сетки над головой и, ни слова не говоря, покинул вагон. Его не оставляло болезненное ощущение, что хотя директор ничего не заметил, но все же не спускал с него глаз.

Он потащился с чемоданом в конец состава, где втиснулся в переполненный вагон третьего класса. Он смотрел в окно и напряженно искал выход из новой передряги.

Может, ему вернуться в первый класс и объяснить директору, что он собирается провести несколько дней в Лондоне со своим дядей сэром Джайлзом Баррингтоном, членом парламента? Почему же тогда он так поступил, ведь ему велели возвращаться в Бристоль и вручить отцу письмо доктора Бэнкс-Уильямса? Все дело в том, что его родители в настоящий момент находились в Лос-Анджелесе на церемонии награждения его матери дипломом о бизнес-образовании, причем дипломом с отличием, и не вернутся в Англию до конца недели.

«Тогда почему же ты не сказал мне этого сразу, – мысленно услышал он вопрос директора, ведь тогда старший воспитатель взял бы тебе другой билет?»

Потому что собирался вернуться в Бристоль в последний день четверти с единственной целью: когда родители в субботу приедут, они ничего не узнают. Да и так все сошло бы гладко, если б он не сидел в вагоне первого класса и не курил. Его ведь предупредили о последствиях в случае нарушения еще хоть одного правила школьного распорядка до конца четверти. Конца четверти. Выйдя из школы, он за один час нарушил три правила. Но ведь он никак не думал, что еще когда-нибудь в своей жизни увидит директора.

Себ хотел сказать, мол, я выпускник и могу делать что хочу, но знал: это не сработает. И если он все же решит вернуться в вагон первого класса, то директор может обнаружить, что у него билет только третьего класса: банальный трюк, к которому он прибегал каждый раз, когда ездил в школу и из школы в начале и конце четверти.