Тайна заброшенной часовни

— Каким чудом у автобуса с таким, судя по всему, опытным водителем спустили сразу три колеса? — спросила она.

— Пф-ф-ф, — презрительно зашипел Пацулка.

— Чудес не бывает! — изрекла Альберт. — Либо ему чертовски не повезло, либо… кто-то приложил к этому руку. Скорее всего, не пожалев трудов, проколол резину.

Пацулка кивнул. А Влодек решил, что пора и ему вставить словечко, дабы продемонстрировать свою проницательность.

— Тут могут быть разные варианты, — важно заявил он. — Во-первых (в чем я сомневаюсь), циничный преступник — один из туристов. Вот вам и «чертовское невезение».

— Фи, — сказал Пацулка.

Влодек страшно разволновался.

— Сам не говорит и другим не дает! Я ведь только высказваю предположение, — с достоинством произнес он. — Прикидываю разные варианты.

— Давай, давай, — шепнула Катажина. — Пацулку все равно не переговоришь.

Влодек поблагодарил ее взглядом.

— Во-вторых, — продолжал он, — это мог сделать человек, который увидел автобус раньше и узнал, что он направляется в Черный Камень. Если это случилось неподалеку, например в Соколице, камеры имели полное право спустить только здесь, на стоянке. Так или не так?

— А кто бы мог это сделать в Соколице? — спросил Брошек.

Влодек высокомерно усмехнулся.

— Скажем, Толстый.

Пацулка что-то злобно промычал, а Ика с Брошеком только переглянулись.

— А в-третьих… — начал Влодек.

Но в этот момент Ика увидела на шоссе нечто, приковавшее ее внимание.

— Эй! — с тревогой сказала она. — Что это с ними?

Уже совсем смерклось, но зоркие глаза ребят смогли даже с веранды разглядеть весьма странную картину. По шоссе шли пан Ендрусь и пан Адольф. Хотя сказать «шли» можно было только с очень большой натяжкой: толстенький коротышка буквально волок на себе пана Адольфа.

— Ну и ну! — брезгливо поморщился Брошек. — Похоже, «Долецек» перебрал пивка.

— Ненавижу алкашей! Мерзость какая! — добавил Влодек, и они с Брошеком понимающе переглянулись

Один Пацулка усмотрел в этом зрелище что-то совсем другое.

— Эй! — с сомнением произнес он.

— Погодите! — прошептала Ика. — Не похоже, что он пьян.

— Наверно, заболел! — воскликнула Катажина.

— Угу! — угрюмо подтвердил Пацулка.

— Ах вот оно что! — ледяным тоном проговорил Влодек. — А не сбегать ли вам на шоссе, милые дамы, и не разузнать ли, что происходит? Может, и в самом деле с неотразимым «Долецеком» стряслась беда?

Не станем скрывать: милых дам не пришлось уговаривать. Правда, они с напускным безразличием заявили, что их долг — знать все, что происходит в Черном Камне, и они просто чувствуют себя обязанными изучить ситуацию на месте.

— Ну конечно, вы совершенно правы, — проворчали Брошек с Влодеком. И притворились, будто не замечают, с какой скоростью девочки понеслись навстречу странной паре.

— Хо-хо-хо! — заявил Пацулка таким тоном, словно хотел неведомо кого неведомо за что похвалить.

— Послушай, — помолчав, спросил у Брошека Влодек, — им что, перца на хвост насыпали?

— Э, нет, — подумав, сказал Брошек. — Похоже, они правы.

Между тем девочки, обменявшсь несколькими словами с паном Ендрусем, столь же стремительно побежали обратно. А пан Адольф, видимо, окончательно обессилев, опустился на один из километровых столбиков и скорчился, всем своим видом давая понять, что его просто скрутило от боли.

Дело оборачивалось серьезно; пришлось нарушить покой отца. Правда, отец уже много лет специализировался в области фармакологии, но как-никак у него был диплом врача. Девочки буквально на него насели, и его робкие протесты ни к чему не привели.

— Человеку плохо! — кричала Ика. — Долг врача…

Отец отложил авторучку, придавил рукопись пресс-папье и отправился к пану Адольфу. Ика несла аптечку, Альберт — грелку, Влодек и Брошек — раскладушку, которая должна была заменить носилки. На этой раскладушке пана Адольфа притащили в дом под красной черепичной крышей, и отец тщательно его осмотрел. Пани Краличек сохраняла присутствие духа, чего нельзя было сказать про панну Эвиту, которая разрыдалась, и даже голос у нее перестал быть таким скрипучим.

К счастью, отец исключил самое опасное: воспаление желчного пузыря, приступ почечнокаменной болезни, а также аппендицит. Диагноз он поставил такой: острое, но не опасное отравление.

Пан Адольф решительно отказался от уколов, поэтому его только напоили каплями Иноземцева и обложили теплыми грелками. Он извинился за доставленное беспокойство, растроганно (хотя все еще страдальческим голосом) поблагодарил своих спасителей за братскую помощь, а затем потребовал, чтобы его оставили одного: он примет снотворное и постарается побыстрее заснуть, чтобы забыть эту пренеприятнейшую историю. И заперся на ключ.