Тайна заколдованной крипты

Я приоткрыл дверь и увидел, что за ней действительно стоит тот швед, которого несколькими часами раньше я впервые увидел в компании моей сестры. Только сейчас его массивные челюсти не закрывала, как в прошлый раз, густая, соломенного цвета борода — впрочем, возможно, он бороды никогда и не носил (вообще-то я человек наблюдательный, но такие мелочи от меня иногда ускользают). И одежда на нем была слегка потрепанная.

— Чем могу служить? — вежливо поинтересовался я.

— Впусти, — дрожащим голосом повторил швед.

Немного поколебавшись, я открыл ему дверь — все-таки это был клиент моей сестры, самозваный жених, так что ни к чему было портить с ним отношения. Вдруг он хочет обсудить наши семейные дела? И обсудить именно со мной, как с мужчиной. Такие вот тонкости обхождения, давно вышедшие из моды. Было в шведе что-то внушавшее уверенность в его порядочности и честности. Даже когда он выхватил из кармана пистолет и направил мне в грудь. Потом швед сел на кровать. Я чувствовал себя неуютно — оружие вызывает у меня страх, иначе моя криминальная карьера не оборвалась бы так рано, — а потому решил как-то его успокоить и заодно выяснить, что происходит.

— Как я вижу, — начал я медленно, тщательно выговаривая каждый звук и помогая себе жестами, чтобы языковой барьер не помешал нам понять друг друга, — вы по какой-то причине не полностью мне доверяете. Возможно, основанием для подозрений является мой внешний вид, и это понятно, а возможно — сплетни, разносимые злыми языками. Однако я готов поручиться собственной честью, честью моей сестры, sister, и честью нашей святой матушки, да упокоит Господь ее душу, что у вас совершенно нет причин меня опасаться. Я весьма проницателен и, несмотря на то что имею честь быть знакомым с вами лишь поверхностно, уже успел оценить вас как человека порядочного… вы человек принципов, образованный, честный, из хорошей семьи, которого, возможно, обманчивая фортуна на время бросила на дно жизни…

Моя речь не произвела на шведа никакого впечатления. Он по-прежнему сидел на кровати с застывшим лицом, уставившись на меня невидящим взглядом и погруженный в бог весть какие горестные воспоминания и черные мысли.

— Вероятно также, что у вас зародилось подозрение, — продолжил я в надежде успокоить его, изменить направление его мыслей, чтобы в порыве злобы он не превратил меня в козла отпущения, — что между моей sister и me есть нечто большее, нежели… К моему большому сожалению, я не могу предоставить вам заверенного документа или другого веского подтверждения моих слов. Наше родство… то есть я хочу сказать, что мы с ней близкие родственники и это ставит нас вне всяческих подозрений… Я не могу сослаться в доказательство нашего кровного родства на физическое сходство между нами, поскольку она такая красавица, beautiful, а я в сравнении с ней просто кучка дерьма, но так часто бывает — природа весьма своевольно распределяет свои дары: одним достается все, другим ничего, и было бы несправедливо заставлять меня платить за то, что мне однажды не повезло в лотерее. Вы согласны?

Похоже, он не был со мной согласен, потому что продолжал сидеть, не двигаясь и не говоря ни слова. Вместо ответа он снял куртку, в которой ему, наверное, было очень жарко, и остался в одной майке, обтягивавшей его могучий торс и выставлявшей напоказ мощные бицепсы — крепкие бугры своими очертаниями сразу напомнили мне гору Монсеррат, так что я не удивился бы, увидев там чудесное явление Святой Девы. Я подумал, что швед, наверное, культурист, заочно изучающий методику построения тела, что он покупает все эти гантели, эспандеры, ролики и резины, чтобы заниматься гимнастикой, не выходя из спальни. Я решил подступиться к нему, опираясь на знание этой грани его личности, сформировавшейся, как я предположил вследствие отсутствия решительности в характере, страха перед женщинами и, возможно, недостатка мужских гормонов.

— Недостойное занятие, друг мой, издеваться над таким слабым человеком, как я. Я не занимаюсь ни одним видом спорта. Не придерживаюсь диеты, не ем помело, потому что они мне не нравятся, и, кроме того, я курю. Вы — морской Тарзан, скандинавский Геркулес, достойный последователь Чарльза Атласа[7], лично познакомиться с которым вам, в силу вашей молодости, вряд ли удалось, но тигриная мощь которого вызывала столько зависти и порождала столько надежд как у „золотой молодежи“ его времени, так и у подонков наших дней.

Произнося эту успокоительную тираду, я рыскал глазами по комнате в поисках тяжелого предмета, которым можно было бы стукнуть шведа по черепу, если мои увещевания не приведут ни к какому результату. Взглянув под кровать, на которой сидел мой будущий шурин (я надеялся, что под кроватью стоит ночной горшок, — но куда там: их в том отелишке, конечно, и быть не могло), я увидел, что между ног у шведа растекается темная лужа, и отнес это на счет какого-нибудь достойного всяческого сочувствия недержания.