Тайна Закрытого города

Но этого просто не может быть! На секунду я даже обрадовался. Точно! Это сон. Всего лишь сон. Нужно проснуться… До боли я защипнул пальцами и выкрутил себе кожу на руке. Боль была приличная. Но надежда еще сильнее. Иногда люди чувствуют боль и во сне, если зачешется пятка, или хочется в туалет, или пружина впивается в ребра из старого матраса. Прикусил язык, во рту появился вкус крови. Огляделся и, не найдя ничего лучше, со всей дури дал локтем об угол косяка кухни. От боли искры застилали глаза. Я не сплю. Это не сон.

– Ты в порядке? Что случилось? – отец бросил куртку на подоконник, и уже перемывал фрукты к этому моменту, раскладывая их по тарелкам.

– Все хорошо, неудачно повернулся.

– Сядь посиди, – усадил он меня на табурет около стола, – Сейчас пройдет.

Я смотрел на его спину, мышцы, перекатывающиеся под рубашкой, волосы на затылке, с пробивающейся сединой. И чувствовал жуткую не реальность происходящего. Я боялся отворачиваться от него, моргать, делать лишнее заметное движение, казалось, мой вдох застревал в легких, пытаясь не выдать моего присутствия, не быть обнаруженным. Так человек смотрит на спину медведю или льву, увиденному неожиданно в нескольких метрах от себя. Нет мыслей развернуться и бежать, хищник сильнее и быстрее, нет шансов. Если он заметит тебя, ты уже обречен. Но еще остается надежда, что может быть, зверь сыт, и просто идет по своим делам, и ты не представляешь интереса. И жертва замирает, застывает в нелепой позе, не в силах отвести глаза или двинуться, всем существом впитывая каждое мельчайшее движение открывающейся перед ней, угрозы. Так я смотрел на спину своему отцу, буднично мывшему персики на кухне моей съемной квартиры. Ему нечего было здесь делать. Он никак не мог здесь оказаться.

Скосив глаза, я пошарил взглядом по столу в поисках ножа. И обнаружил его в мойке рядом с отцом. Нож в доме был один. Хороший, большой, не требующий заточки, подходящий и для нарезки хлеба и для рубки мяса, но второго мне приобрести пока не удалось.

– Ты меня не слушаешь что ли? В каких облаках витаешь? Девушку себе нашел? – отец бросил хитрый взгляд через плечо, – И как она?

Очень сложно отвечать на такие вопросы мертвому человеку, чистящему единственным в доме ножом, персики на твоей кухне.

– Нет, девушки нет. Напомни, что мы собирались делать и почему ты пришел сегодня? – после моего вопроса отец отложил «тесак», и начал обеспокоенно всматриваться в меня.

– Мы договаривались посмотреть футбол. Сегодня Лига Чемпионов. Ты позвал меня, и… Ты не помнишь? Как ты себя чувствуешь, сынок?

– Все хорошо. Почему ты не позвонил? – я машинально схватил телефон, лежащий на столе, как мне показалось, отец дернулся к моей трубке тоже, но я был быстрее. Пропущенных, как и каких-либо других звонков с незнакомых мне номеров – не было.

Батя смотрел на меня с все усиливающейся внимательностью.

– Так я ж его потерял. Вместе с папкой с документами. Паспорт, права, пенсионное – все там было. Уже месяц как хожу, пытаюсь восстанавливать. На остановке задремал, барсетку и украли, – он тяжело вздохнул, переведя затуманившийся взор на волнообразный рисунок синих обоев, – Хорошо, хоть сегодня аванс дали. Думал, посидим с тобой… Ты опять не помнишь ничего, да сынок? Нормально скажи? Не бойся. Это уже не первый раз у тебя.

– Не помню что?

– Как мы договаривались на сегодня с тобой? Или взрыва ты не помнишь?

При слове «взрыв» какая-то пружина разжалась внутри меня, состояние стабилизировалось, появилась собранность, четкость мыслей, они побежали хаотичным кругом, собирая информацию извне воедино.

– О каком взрыве ты говоришь?

Отец тяжело вздохнул, вытер руки полотенцем, сел на второй табурет спиной к окну, и налил себе в кружку кефир.

– Взрыв в закрытом городе, когда бахнули баллоны с газом, и тебя завалило обломками здания. Мы с трудом тебя разыскали. Потом еще почти месяц откачивали в реанимации. У тебя после этого случая проблемы с головой.

Отец тяжело вздохнул, как будто рассказывать ему все это приходится далеко не первый раз, отхлебнул кефира из кружки и, отводя глаза, продолжил.