Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады

– Да, но речь шла не о богатстве, а о бриллиантах. Значит, можно перевести так: «Бриллианты в…» Ну, что же вы молчите?

– In robore – в твердости духа, – смеясь, перевел Эррингтон.

– В крепости, в силе, в стойкости, – подсказывал Вебстер.

– А еще? Ну-ка, поднатужьтесь. Здесь творительный падеж. Вы его производите от слова robor, а нельзя ли его произвести от другого слова? Не помните? Ну так вот: я очень плохо помню латынь, но когда я прочла девиз, то сразу вспомнила, что это творительный падеж от двух слов: robor и robus, то есть дуб. Значит, девиз означает, что бриллианты спрятаны в дубе. Где растет этот дуб, написано на медалях – в замке Рош-Перьяк. Вот почему я привела вас двенадцатого июля к дубу. Видите, как это просто. Потом я внимательно осмотрела его кору и увидела на высоте полутора метров шрам от старого надреза коры. Я и решила, что это тайник маркиза. И в первую же ночь, когда вы спали в башне, мы с Кантэном взялись за работу. В темноте это было трудновато, но мы упорно пилили и резали, пока не наткнулись на что-то твердое. Тогда мы расширили отверстие, просунули руку и вытащили четыре ядрышка с орех величиной. Сверху они обросли грязью, но мы их отмыли, оттерли, и бриллианты засияли как кровавые звезды. Три бриллианта со мной. Вот они. А четвертый в залоге у нотариуса Деларю в Нанте. Он согласился дать мне под него триста тысяч, хотя долго раздумывал и даже вызвал ювелиров-экспертов для оценки.

С этими словами Доротея протянула иностранцам три великолепных бриллианта. Камни были необычайной величины, яркой чистой воды и по-старинному граненные двойной гранью.

Молодые люди смутились. Двести лет назад умер странный мечтатель, крепко веривший в свое воскресение. Он спрятал свои сокровища в дуб, под которым часто любил отдыхать. Двести лет лежали они в древесине, и мудрая природа каждый год выращивала над ними новые слои. И стены их тесной темницы с каждым годом становились все толще и толще. Двести лет проходили люди мимо сказочного богатства, не подозревая о его существовании, и искали его, веря смутной легенде. И вот Доротея раскрыла загадку и добралась до крохотного тайника и дарит им то, что их предок вывез когда-то из сказочной Индии.

– Что же вы их не берете? – спросила Доротея. – Потомки трех сыновей маркиза стали иностранцами. Это их часть. А французы, потомки четвертого сына, разделят между собою четвертый бриллиант.

– Какие потомки? – спросил де Шаньи.

– Я говорю о нас, французах: о вас, Рауле и себе. Каждый бриллиант стоит, по словам ювелиров, по два-три миллиона. А права у нас равные.

– Что касается меня, то они равны нулю, – ответил граф.

– Почему? Разве вы забыли договор с моим отцом и отцом Рауля?

– Он потерял свою силу за давностью, – вмешался Рауль Дювернуа. – Я не возьму ничего. В завещании прямо сказано, кто имеет право на наследство. Нельзя его истолковывать произвольно. Четыре бриллианта – четыре медали, и кроме трех иностранцев-кузенов вы одна имеете право на бриллиант.

– Имею право, но наравне с вами, Рауль. Мы вместе боролись с Эстрейхером, мы – прямые потомки маркиза, поэтому у вашего дедушки и была медаль.

– Его медаль была пустой болванкой.

– Откуда вы знаете? Вы никогда ее не видели в глаза.

– Видел и держал в руках.

– Вы говорите про диск, который я вытащила из воды? Это была приманка для Эстрейхера.

– О нет, я говорю о другом. После путешествия дедушки в Перьяк, я как-то застал его в аллее сада. Он сидел совершенно один и со слезами рассматривал что-то. Я подошел, и он показал мне, что его огорчает. Это была медаль, как ваша, но с той разницей, что с обеих сторон по рисунку проходили крестообразные черты, как бы зачеркивающие надпись. Я думаю, что это был либо модельный экземпляр чеканки, либо просто подделка.

Доротея была поражена, но с деланым равнодушием спросила:

– Ах, вот как. Значит, вы ее видели.

Потом подошла к окну, прислонилась лбом к холодному стеклу и молча простояла несколько мгновений. Теперь только поняла она все. Фальшивая медаль принадлежала Жану д’Аргонь, потом ее украл Эстрейхер, и она попала к отцу Рауля, а после его смерти досталась старому барону. Между тем у старого барона была настоящая медаль, о которой он не говорил ни сыну, ни внуку. Эта медаль хранилась в ошейнике Голиафа, а фальшивую он приберегал на всякий случай и отдал на сохранение Жюльетте Азир, боясь неприятностей, если бы возникло дело об убийстве д’Аргоня. Когда настоящая медаль пропала, несчастный старик попробовал пустить в ход фальшивую.

Все это молнией мелькало в мозгу Доротеи. Считая медаль своей, она спокойно взяла ее из ошейника собаки и этим лишила Рауля права на наследство. А теперь, предлагая милостыню сыну человека, участвовавшего в убийстве ее отца, она не делала великодушного жеста, а только возвращала ему часть украденного.