Тайна замка Роксфорд-Холл

— Однако теперь, когда я узнал…

— Вы узнали лишь потому, что познакомились со мной; если бы вам пришлось спрашивать совета у вашего врача, он, скорее всего, заверил бы вас, что это все было дискредитировано много лет тому назад. Кроме того, имеется масса случаев, когда должны быть применены именно ортодоксальные методы лечения: опасно советовать человеку, чтобы он приказал воспаленному аппендиксу не лопнуть, вместо того чтобы тотчас же удалить больной орган.

Я продолжал задавать ему вопросы о месмеризме, которые, вне всякого сомнения, были вполне банальны, и Магнус заверил меня, что — нет, человека нельзя месмеризировать против его воли или заставить его сделать что-либо, чего он никогда не совершил бы в состоянии бодрствования. Тем не менее в состоянии глубочайшего транса пациенту можно приказать видеть сцены или людей, которые на самом деле при этом не присутствуют.

— Так что, если бы вы меня месмеризировали, — произнес я с некоторой неловкостью, — вы могли бы внушить мне, что Артур Уилмот, — я было хотел сказать «Фиби», но побоялся, что нервы не выдержат, — вот-вот войдет в эту комнату, и он следом за этим появился бы здесь… Это почти так же, как спирит-медиум утверждает, что способен вызвать дух умершего? — Произнося эти слова, я невольно посмотрел во тьму, за пределы пространства, освещенного огнем камина.

— Да, — сказал Магнус, — но человек, которого вы увидели бы в состоянии транса, не был бы духом. Он был бы образом, состоящим из ваших воспоминаний о нем.

— Но я смог бы говорить с ним? Касаться его? Услышать, что говорит он? Он явился бы мне как живой человек?

— Да — словно во сне. Но, как это бывает со снами, он исчез бы в тот самый момент, как вы вышли из транса.

— Но предположим, — настаивал я, — вы приказали мне выйти из транса, но сохранить способность видеть…

— Это невозможно сделать. Такая способность — как вы это называете — специфична для состояния транса, как сновидение специфично для сна. Предположим, вы впали бы сейчас в транс, я мог бы внушить вам, чтобы вы, очнувшись, встали, подошли вон к той полке и принесли мне определенный том; скорее всего, вы бы так и сделали, а потом сами бы удивились, почему это пришло вам в голову. Но я не мог бы велеть вам очнуться и видеть, как в комнату входит ваш друг; или, скорее, я мог бы велеть вам такое, но он просто не появился бы… Боюсь, этот разговор вас расстраивает.

Я заверил его, что это вовсе не так, хотя все время пытался подавить нахлынувшие чувства, которые грозили взять надо мною верх.

— Скажите мне, — спросил он после некоторого молчания, — вам приходилось когда-нибудь присутствовать на спиритическом сеансе?

Он поднял бокал, и отблеск огня сверкнул на печатке его золотого кольца.

— Нет, — ответил я, — хотя такое искушение не раз испытывал. Я утратил последние остатки веры, когда погибли Артур и Фиби, и все же не могу до конца избавиться от чувства, что что-то от нас остается за пределами могилы. Столь многое зависит от обстоятельств. Та ночь, когда я зарисовывал Холл, например… там тогда было бы очень легко поверить, что призраки бродят вокруг.

— Действительно, — сказал Магнус. — Вы, вероятно, слышали, что на галерее, где работает мой дядя, предположительно обитает призрак юного Феликса, сына Томаса Роксфорда. Довольно любопытно… — Он вдруг замолк, будто ему в голову неожиданно пришла какая-то мысль.

— Довольно любопытно… — повторил я.

— Ну, я имел в виду лишь то, что мальчик погиб во время грозы. Во всяком случае мой дядя как-то упоминал об этом.

Мне показалось, что в комнате вдруг стало темнее, и я заметил, что одна из свечей стала гореть тоненьким синим огоньком.

— А сколько лет было вашему дяде, когда Феликс погиб?

— Примерно одиннадцать: он был годом старше Феликса. Он говорит, что Томас Роксфорд оставил запись о том, как погиб его сын, но я никогда этого документа не видел.

— Как же он на самом деле погиб, по словам вашего дяди? — спросил я.

— Случилось так, что одна из служанок протирала перила на главной лестнице, и как раз в это время разразилась гроза. Она видела, как мальчик стремглав выбежал с галереи и бросился через площадку, словно за ним гнался сам дьявол. Он со всего размаху налетел на перила с такой силой, что они подались, и он, упав вниз, сломал себе шею.

— Что же могло так страшно его напугать?

— Дядя мне не говорил. Он рассказывает редко и отрывками — то одно, то другое — и никогда не отвечает на прямо поставленный вопрос. Вполне возможно, сама гроза напугала мальчика — если допустить, что так все и было. Не будем забывать, что это Томас Роксфорд первым установил громоотводы, — возможно, он передал страх перед грозами своему сыну.

— А призрак?

— Сэра, горничная, утверждает, что она дважды слышала звук шагов по полу галереи, когда была внизу, в столовой; оба раза за звуком шагов слышался раскат грома. Но история про шаги на галерее пришла от предыдущего поколения слуг.

— Вы полагаете… Возможно ли, чтобы ваш дядя на самом деле присутствовал… я хочу сказать, был в Роксфорд-Холле… когда погиб Феликс Роксфорд?