Тайна затворника Камподиоса

– Это правда, это правда... – доктор бросил на Витуса взгляд из-под припухших век. Потом повернулся назад и произнес сквозь узкую щель в коробке на повозке: – Я очень надеюсь, что вы не испытываете чрезмерных неудобств, юная Тирза? – голос его звучал медоточиво. Не получив ответа, доктор продолжал рассуждать, как ни в чем не бывало: – На что только ни согласишься, лишь бы помочь бедным крестьянам.

– Хм, – Витус не нашелся с ответом.

– Говорят, вы обладаете некоторыми познаниями в медицине, – сделал очередную попытку завязать разговор доктор. Его веки слегка приподнялись. – Я получил свой диплом Doctorus medicinae[21] в университете Толедо summa cum loudae[22], если вам угодно знать.

– С чем вас и поздравляю.

– Я некоторое время преподавал там, будучи магистром. Вам, конечно, известно, что это значит?

– Известно.

Не обращая внимания на ответ Витуса, Бомбастус Зануссус продолжил:

– В качестве магистра вы имеете право читать лекции студентам и обучать их искусству делать операции. Достойная задача, как вы понимаете.

– Об университете Толедо я наслышан, – заметил Витус. – Наряду с университетом Кордовы это самый знаменитый медицинский центр во всей Испании. К сожалению, к концу XI века слава Кордовы померкла, однако, насколько мне известно, Толедо по-прежнему остается средоточием медицинской науки.

– Это не подлежит сомнению. Вы, очевидно, тоже обладаете некоторыми познаниями в этой области?

– Разумеется. Но не такими обширными, как у вас. Что вы думаете о латинском издании «Al-Tasrif», принадлежащем перу Абульказиса?

– Ну, э-э-э... Это очень серьезный труд.

– Как-никак в нем содержатся в переводе с арабского все важнейшие тексты по медицине. Жерар Кремонский, который перевел их на латынь, сослужил огромную службу человечеству. Вы со мной согласны?

– Естественно.

– Этот труд оказал самое действенное влияние на развитие хирургической науки и во Франции, и в Италии. Вспомните о Париже и Падуе.

– Кому вы это говорите! – доктор откинулся назад, чтобы полюбоваться красотами природы. – Да-да, Жерар Кремонский, – сказал он, как бы припоминая. – Немцы – народ дотошный!

– Жерар Кремонский родом из Италии.

Веко доктора дрогнуло, и он вцепился рукой в плечо Витуса.

– Ха-ха-ха! Не удалось мне, значит, вас подкузьмить! Поздравляю, поздравляю, вы начитанный молодой человек!

– Это все пустяки по сравнению с вашей ученостью, уважаемый доктор!

– Что ж, когда науке служишь так долго, как я, поневоле выходит так, что превосходишь знаниями остальных. Это признавал сам Парацельс. Вам доводилось слышать о нем?

– Конечно.

– Так вот, о Парацельсе. Кстати, я познакомился с ним лет десять назад в Швейцарии. И, значит, Парацельс любил повторять: «Мой дорогой доктор, если есть во всем мире человек, чью ученость я ставлю превыше моей, то это вы!»

Витус промолчал, хотя его так и подмывало сказать, что Парацельс умер в самом начале сороковых годов.

– Единственное, что я ставлю в вину Ауреолу Теофрасту – так звали Парацельса на самом деле, – так это то, что он взял себе еще и имя Бомбаст. А ведь как раз это имя и подчеркивает единственные в своем роде знания!

И опять Витус промолчал.

– Между прочим, показывал ли я вам экземпляр моего «Nuntiatio», с которого я обычно начинаю свои выступления перед публикой?

Он, конечно, не делал этого, о чем отлично знал.

– Вот, – доктор достал из кармана многократно сложенный лист бумаги, расправил его и сунул Витусу прямо под нос. – Читайте!

Витус увидел длинный текст, аккуратно напечатанный готическим шрифтом.