Тайна зеленой таблички

«Почему вор выбрал именно эту табличку? – в который раз спрашивал себя Лыков. – Не может же быть, чтобы сегодня для кого-то представлял практический интерес четырехтысячелетней давности способ выплавки железа? Возможно, привлек цвет? Две другие таблички из обычной глины серовато-песочного цвета, а эта была из зеленой…».

Взгляд историка, устремленный на место пропавшей таблички, вдруг уперся в черный микроскопический предмет рядом с подписью, еле заметный на темно-зеленом сукне.

Он осторожно подцепил его ногтем и поднес к глазам: «Что это может быть? Оперативники здесь все осмотрели, может, они обронили…» – нерешительно предположил он, хотя в глубине души уже был уверен, что этот крошечный кусочек черной кожи – от одежды вора.

Бережно спрятав свою находку, он круто развернулся и направился к выходу, но у ближайшей к двери витрине, не удержавшись, остановился, чтобы еще раз полюбоваться недавно переданным в музей экспонатом, найденным при раскопках Старо-Вочийского городища. Под стеклом между бронзовыми удилами и железным наконечником копья лежал удивительной красоты кинжал с золотой рукояткой. Лезвие с прямой спинкой хорошо сохранилось. Лыков вспомнил сенсационные данные стратиграфического исследования, из которых следовало, что нож был сделан в конце третьего тысячелетия до нашей эры. При этом, как показал металлографический анализ, лезвие отковано целиком из стали очень высокого качества, специалисты особо отметили – «сталь равномерно науглероженная, следов перегрева металла не наблюдается». Однако ученым советом Историко-археологического института датировка была поставлена под сомнение на том основании, что народы северо-восточного Причерноморья научились получать сталь не ранее восьмого века до нашей эры. Через неделю должна быть проведена повторная экспертиза, для чего из Москвы приглашены специалисты металлографической лаборатории Института археологии Академии наук. Сергей же считал датировку правильной. Он был убежден, что кинжал не местного изготовления, а попал на этот берег Черного моря тем же путем и возможно тогда же, что и три хаттские таблички, обнаруженные в Делермесском раскопе. Но вот когда и почему – едва ли когда-нибудь удастся разгадать эту тайну.

Историк склонился к самому стеклу и прищурился, вглядываясь в изысканные линии загадочной находки. В неярком свете рельефно выступали чеканные линии выгравированного на золотой рукоятке кинжала стилизованного крылатого льва.

Глава 3

Контуры крылатого льва на сверкающей золотой рукоятке выступили рельефнее, когда на кинжал упал луч утреннего солнца. Яркий солнечный зайчик, отразившись от нестерпимо блестящего лезвия, весело запрыгал по комнате.

– А где же Нинатта и Кулитта? Ведь они всегда стоят справа и слева от Таккихи, – озорно сверкнув глазами на Алаксанду, притворно строго спросила Кутти, разглядывая изящный кинжал, изготовленный медником по приказу царя.

– Не поместились, – несколько растерянно ответил Алаксанду, переминаясь с ноги на ногу.

Он всегда чувствовал смущение, разговаривая с царевной.

– Не выдумывай, дочка, – заметил Табарна, не старый еще мужчина с горделивой осанкой и черными с проседью волосами, эффектными волнами ниспадавшими на плечи из-под украшенной золотым шитьем круглой шапки. – Рисунок должен быть строгим, это ведь подарок маганскому царю Аменемхету.

– Тем более что жители страны Маган поклоняются другим богам и изображение наших божеств может быть воспринято ими как оскорбление, – добавил стоявший возле царя Гисахис.

Табарна одобрительно кивнул.

– Но ведь наш крылатый лев Таккиха тоже божество, – не сдавалась Кутти.

– У маганитян есть похожий бог – они называют его Сфинкс, – сказал Гисахис. – Правда, он изображается без крыльев и с лицом человека, но в общем для кинжала, я думаю, и наш Таккиха хорош.

– Может, маганитяне подумают, что мы просто неточно изобразили их бога, – жизнерадостно подытожила задорная царевна.

На этом маленький совет закончился. Сделанный лучшим медником царства кинжал с золотой рукояткой и лезвием из хафальки особой прочности, называемом хафальки очага⁹, получил высочайшее одобрение и сегодня отправится в дальний путь вместе с письмом Табарны.

Его ответ на послание маганского царя был верхом дипломатического искусства Гисахиса: «…Хорошего металла в стране Хатти в настоящее время нет. Сейчас плохая пора для производства хафальки. Когда мастера сделают хороший металл, я пошлю его тебе. Теперь я посылаю тебе кинжал с лезвием из хафальки».

Отказ в поставках самого прочного металла, секретом изготовления которого владели только хатты, был подслащен роскошным подарком.

Когда Гисахис и Алаксанду вышли из покоев царя, медник с облегчением вздохнул.

– Не понимаю, как ты можешь здесь работать! На меня давит все это великолепие, я чувствую себя букашкой.

Гисахис молча улыбнулся.