Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном

С этими словами очаровательная хозяйка в белом платье проскользнула мимо нас. Двигалась она как актриса. В этом восточном саду, на фоне старой грозной башни и увитых цветами хрупких арок разрушенной часовни она была чудо как хороша. Мы пересекли просторный двор, столь обильно украшенный повсюду травами и цветами, кактусами и алоэ, кустами лавровишни, дикими розами и маргаритками, что казалось, вечная весна нашла себе пристанище в этом замковом дворе, где когда-то собирались воины, отправляющиеся в поход. Двор отчасти оттого, что был открыт всем ветрам, отчасти из-за человеческого небрежения превратился в прекрасный дикий сад, за которым хозяйка почти не ухаживала и даже не пыталась придать ему былой вид. Среди всей этой благоухающей зелени виднелся изящнейший образчик старинной архитектуры. Представьте себе безукоризненную арку в стиле пламенеющей готики, воздвигнутую на фундаменте романской часовни: увитые плющом и вербеной столбы устремляются из своего благоухающего укрытия вверх и завершаются на фоне лазурного неба стрельчатой аркой, которая, кажется, ни на что не опирается. Крыши у часовни уже нет, стен тоже, остался лишь этот кусочек каменного кружева, держащийся в вечернем небе чудесной прихотью равновесия…

Слева от нас возвышалась громадная и мощная башня XII века, которую, как сказала миссис Эдит, местные крестьяне называют Волчицей и которую не пошатнули ни время, ни люди, ни мир, ни война, ни пушки, ни бури. Она все такая же, какой увидели ее в 1107 году грабители-сарацины, завладевшие островами Лерен, но бессильные против замка Геркулес. Такой же ее видел и Саладжери со своими генуэзскими пиратами; они захватили тогда форт и даже Квадратную башню и Старый замок, но защитники крепости взорвали куртины, связывавшие Волчицу с другими укреплениями, и она продержалась, пока не пришли на выручку провансальские сеньоры. Ее-то и выбрала миссис Эдит для жилья.

Но оставим осмотр замка и перейдем к людям: Артур Ранс, к примеру, смотрел в эти секунды на госпожу Дарзак. Они же с Рультабийлем, казалось, были где-то далеко. Господин Дарзак обменивался с господином Стейнджерсоном ничего не значащими замечаниями. На самом деле всеми этими людьми владела одна мысль, но они молчали, а если и говорили, то обманывали самих себя. Мы подошли к потерне{56}.

– А это место мы называем Садовой башней! Отсюда открывается вид на весь форт, на замок, на южный и северный берег. Смотрите! – с детской непосредственностью воскликнула Эдит и вытянула вперед руку, на которой висел шарф. – Тут у каждого камня своя история. Если будете вести себя хорошо, я расскажу.

– Как весела Эдит, – пробормотал Артур Ранс. – А вот я ничего веселого тут не вижу.

Пройдя через потерну, мы оказались в другом дворе. Перед нами высился старинный донжон. Выглядел он и в самом деле внушительно. Донжон был высокий и квадратный, поэтому его называли еще и Квадратной башней. А поскольку башня эта находилась в самой важной стратегической точке, она носила еще одно название – Угловая башня. Стены этого самого мощного из всех оборонительных сооружений замка выше и толще, чем в остальных местах. Их начинали складывать еще колоны{57} Цезаря…

– Внизу, – продолжала Эдит, – в противоположном углу, стоит башня Карла Смелого{58}; ее называют так потому, что именно он приказал ее воздвигнуть, когда потребовалось укрепить замок против артиллерии. О, я ведь очень ученая!.. Старый Боб устроил в ней кабинет. Жаль – мы бы там сделали прекрасную столовую. Но Старому Бобу я ни в чем не могу отказать. Старый Боб – это мой дядюшка. Еще когда я была маленькая, он требовал, чтобы я его так называла. Сейчас его здесь нет. Дней пять назад он уехал в Париж и вернется только завтра. Поехал сравнивать древние кости, найденные им в Красных Скалах, с экспонатами парижского Музея естественной истории. А вот и каменный мешок!

Эдит указала на обычный колодец посреди двора, который она называла «каменным мешком» только по романтичности своей натуры. Над колодцем, словно женщина над фонтаном, стоял эвкалипт с гладким стволом и безлистыми ветвями.

Пройдя во второй двор, мы – во всяком случае, я, потому что Рультабийль становился все более безразличным и ничего не видел и не слышал, – мы лучше поняли расположение форта Геркулес{59}. Поскольку оно играло весьма важную роль в событиях, которые разыгрались почти сразу после нашего приезда в Красные Скалы, я помещаю здесь для читателей общий план форта, начерченный позднее самим Рультабийлем.