Тайна желтых нарциссов

— Да нет, три дня осталось. Потому-то я и взялся за это дело: все ясно, никаких тебе осложнений и непредвиденных обстоятельств. Дайте эту работенку старому Менделю, и он сделает ее так, что вы будете довольны.

— Ну да, к понедельнику, думается, мы оба будем без работы.

Он подвез Менделя до Скотланд-Ярда и поехал к Кембридж Серкус.

Войдя в здание департамента, Смайли сразу же почувствовал, что все тут уже все знают. Это ощущалось даже по внешнему виду каждого встреченного им сотрудника, неуловимо проскальзывало в их взглядах, манере двигаться и говорить. Он направился прямо к кабинету Мэстона. Его секретарша была на своем месте, за столом в приемной. Она быстро вскинула глаза на входящего в комнату Смайли.

— Советник у себя?

— Да, он вас ждет. У него там никого. Я постучу, и входите.

Но Мэстон уже распахнул дверь в кабинет и пригласил Смайли войти. На нем были черный пиджак и брюки в тонкую полоску. «Кабаре открыто, просим в наше заведение», — подумал Смайли.

— Я пытался связаться с вами по телефону, вам передавали? — спросил его Мэстон.

— Да, передавали. Но я не мог говорить с вами по телефону.

— То есть? Не понимаю вас.

— Видите ли, я не верю в то, что Феннан покончил жизнь самоубийством. Я думаю, его убили. Говорить это по телефону, сами понимаете, никак нельзя.

Мэстон снял монокль и уставился на Смайли в полном изумлении, он был в том состоянии, когда, как говорится, не верят собственным ушам.

— Убили?.. Почему? — только и смог вымолвить он.

— Как известно, Феннан написал свое предсмертное письмо вчера вечером в 10.30, если мы принимаем на веру то время, что проставлено в письме. Так?

— Так, дальше?

— А дальше то, что в 7.55 вечера он позвонил на телефонную станцию и попросил разбудить его на следующее утро в 8.30.

— Как вы это узнали?

— Я был там утром как раз в тот момент, когда позвонили со станции. Я подошел к телефону, подумав, что это звонят из департамента.

— А почему вы так уверены, что звонок заказал сам Феннан?

— Я наводил справки. Оказалось, что девушка на станции хорошо знала голос Феннана. Она абсолютно уверена, что именно он сделал вчера заказ на звонок-побудку.

— Может, они были знакомы — Феннан и телефонистка?

— О, боже! Ну, разумеется, нет. Просто время от времени они обменивались любезностями по телефону.

— И каким же образом вы из этого сделали вывод о том, что Феннан был убит?

— Очень просто, я спросил об этом звонке вдову покойного…

— И что же?

— Она солгала. Миссис Феннан заявила, что сама делала заказ на телефонную станцию. Она, видите ли, утверждает, что страшно забывчива и поэтому, мол, делает иногда подобные заказы, ну вроде того, как люди завязывают на носовом платке узелок, чтобы не забыть о важном деле. Да, есть еще одна важная деталь. Как раз перед тем, как застрелиться, покойный приготовил себе чашку какао, которое никогда в жизни не пил.

Теперь Мэстон слушал молча, ни разу не перебив Смайли. Наконец он улыбнулся и встал со стула.

— Кажется, вы неправильно поняли вашу миссию, — сказал он. — Я посылал вас туда, чтобы вы выяснили причину, по которой Феннан покончил с собой, а вы возвращаетесь с заявлением, что он не кончал жизнь самоубийством. Мы ведь не полицейские, Смайли. Не так ли?

— Нет, конечно. Признаться, я иногда ума не приложу, кто же мы все-таки?

— Узнали ли вы хоть что-нибудь такое, что может повредить нам… нашему департаменту? Можете ли вы, наконец, хоть как-то объяснить, почему он застрелился? Есть ли у вас что-нибудь в подкрепление его предсмертного письма?

Смайли слегка поколебался, прежде чем ответить. «Ну вот, началось», — подумал он.

— Да, разумеется. По словам миссис Феннан, ее муж после беседы с представителем госбезопасности был чрезвычайно расстроен. «Черт бы его побрал, пусть уж слушает все, до конца». Он был до того взволнован, что не мог заснуть ночью, и она заставила его принять снотворное. Словом, и ее рассказ, и записка выдержаны в одной ключе.

Смайли помолчал с минуту, глядя перед собой и близоруко сощурясь. Вид у него при этом был довольно глупый.

— И все же я ей не верю. Феннан не мог написать эту записку. Мне трудно поверить, что у него вообще были мысли о самоубийстве. — Он повернулся к Мэстону лицом. — В этом деле полно несоответствий. Да, вот еще что, — копнул он наконец поглубже, — у меня не было возможности провести экспертизу, но анонимный донос и предсмертная записка Феннана напечатаны, по всей видимости, на одной и той же машинке. Невооруженным глазом видно, что шрифт один и тот же. Нам придется привлечь сюда полицию и дать им в руки факты.

— Факты? — взвился Мэстон. — Какие еще факты? Ну, миссис Феннан солгала вам, так ведь всем известно, что она женщина со странностями. К тому же она иностранка, еврейка в конце концов. Что там у нее в голове, не разберется никто, тут сам черт ногу сломит. Она пострадала во время войны. Ну, знаете, преследования и все такое. Наверняка приняла вас за инквизитора. Видит, вы что-то подозреваете, запаниковала, бросилась во все тяжкие, несет, что только в голову приходит. Что ж нам теперь, считать ее убийцей?