Тайна желтых нарциссов

Наконец они вернулись в дом, и Мендель показал ему две комнаты на первом этаже. Гостиная была, можно сказать, вся в цветах: занавески с изображениями цветов, ковры с цветочным орнаментом, вышитые цветами чехлы на мебели. В углу небольшого кабинета располагалась коллекция пивных кружек в форме толстяка, одетого в костюм восемнадцатого века (так называемые «Тоби джагз»). Пара очень красивых пистолетов располагалась в витрине рядом со спортивным кубком. «За меткую стрельбу по мишени» — было выгравировано на нем.

Потом они поднялись наверх. Здесь ощущался запах керосина, который шел от камина, расположенного на первом этаже, и слышно было сердитое журчание в баке туалета.

Мендель показал гостю собственную спальню.

— Свадебные апартаменты. Кровать купил на распродаже, и всего-то за фунт стерлингов. Заметьте, матрасы-то пружинные. Невероятные вещи там, бывает, продаются. Ковры, например, раньше принадлежали королеве Елизавете. Они их, видите ли, каждый год меняют. Купил в лавке в Уотфорде.

Смайли стоял в дверях и был, признаться, несколько озадачен увиденным. Мендель прошел мимо него и открыл дверь в другую спальню.

— А вот ваша комната. Если вы ее захотите. — Он повернулся к Смайли лицом. — На вашем месте я предпочел бы сегодня не ночевать дома. Мало ли что, не правда ли? Кроме того, здесь спится лучше — воздух почище.

Смайли начал было протестовать.

— А это вы уже сами для себя решайте, как вам будет лучше. — Мендель нахмурился и сказал с ноткой неуверенности в голосе: — Я, честно говоря, не шибко разбираюсь в вашем ремесле. Наверно, не лучше, чем вы — в моем. В общем, поступайте так, как сочтете нужным. Из того, что я уже о вас знаю, вы вполне «взрослый» и можете о себе позаботиться сами.

Они сошли по ступенькам вниз. Мендель разжег в гостиной газовый камин.

— Так или иначе, но вы должны мне позволить накормить вас сегодня обедом, — сказал Смайли.

В холле зазвонил телефон. Это звонила секретарша, чтобы сообщить Менделю информацию о машинах, номера которых он ей продиктовал.

Мендель вернулся в гостиную и протянул Смайли список из семи имен и адресов. Четыре из семи можно было отбросить сразу: адреса владельцев этих машин начинались со слов «Байуотер-стрит». Оставалось три: наемная машина, зарегистрированная в фирме «Эдам Скарр и Сыновья» на Бэттерси, торговый фургон черепичной фирмы «Северн тайл компани» из Истбурна, а третий автомобиль и вовсе являлся собственностью Панамского посольства.

— Я дал человеку задание выяснить панамский вариант. Это будет несложно: на вооружении посольства всего только три автомобиля.

— Бэттерси отсюда недалеко, — продолжал Мендель, — можно съездить туда вдвоем. На вашей машине.

— Это просто замечательно, — быстро согласился Смайли, — съездим туда, а потом поедем к Кенсингтону обедать. Я закажу столик в «Энтречэт».

Было четыре часа дня. Они посидели немного, поговорили о том, о сем, о пчелах, о домашнем хозяйстве. Мендель чувствовал себя здесь в своей стихии, а Смайли — как-то не очень уверенно, немного смущался, но старался делать все, чтобы не выглядеть этаким умником. Ему вдруг живо представилось, как бы Энн восприняла Менделя. Он наверняка бы понравился ей чрезвычайно, и она тут же, по своей привычке, постаралась бы сделать его картонным, человеком в одной плоскости, не имеющим права на поступки, выходящие за рамки, ею придуманные. Она бы начала перенимать его словечки, манеру разговора, сделала бы его непременным персонажем для светской болтовни, сделала бы его неотъемлемой частью их жизни, своим, ручным, простым и понятным, лишила бы его «изюминки». «Представляешь, дорогой, он такой домашний! Ну, кто бы мог подумать? Уж кто-кто, но это последний человек, от которого я ожидала услышать совет, где можно задешево купить рыбу. А какой чудный у него домик! И какая непосредственность! Ведь он прекрасно должен знать, что эти «Тоби джагз» ужасны, но ему просто нет до всех наших условностей ровным счетом никакого дела. Мне кажется, он душка. Жабенок, пригласи его к нам пообедать. Ты должен его пригласить. И не для того, чтобы над ним хихикать, а чтобы получать от общения с ним удовольствие». Он, конечно, так и не пригласил бы Менделя, но Энн осталась бы довольна — в еда она его вычислила, вычислила, за что можно хорошо и по-дружески к нему относиться. А вычислив, забыла бы о его существовании.

Вот это как раз и занимало Смайли: вычислить Менделя и держаться с ним на дружеской ноге. Энн тут всегда давала ему несколько очков вперед. Но Энн всегда была Энн. Она однажды чуть не убила своего племянника, закончившего Итон, за то, что он запивал рыбу кларетом, но не сказала бы ни слова Менделю, если бы тот вздумал раскуривать трубку над одной из ее драгоценных коллекционных вышивок, она бы не сказала ему ни слова упрека.