Тайна женского сердца

Отправив нарочного, Александр на всякий случай написал Катеньке простое письмо с вестью о смерти отца и послал его по казенной почте. Обычно во всех делах Александр привык полагаться на Катеньку, подчиняясь ее мнению и как бы уступая ей старшинство. Но после смерти отца, оставшись единственным мужчиной в семье, он подсознательно почувствовал за собою ответственность за сестру, и за мать, и за имение.

Имение было почти разорено, вернее, совершенно запущено. При отце Александру и в голову не приходило заниматься хозяйством, хотя Протасов часто упрекал его в том, что хозяйство у Нелимовых ведется из рук вон плохо, а точнее, не ведется хозяевами совсем.

Точно так же обстояли дела и у многих других помещиков. Недалеко от Заполья, верстах в сорока, находились владения князей Сорокопятовых. У них хозяйство было развалено еще хуже. Но князей с этой странной фамилией все считали если не сумасшедшими, то по крайней мере полусумасшедшими, что соответствовало действительности.

Жалкое существование влачили по вине своих хозяев и еще несколько поместий. Владелец одного из них, Козловский, жил в Петербурге и годами не появлялся в своем имении. Его приказчики обирали крестьян и воровали безмерно, наживая себе за несколько лет состояния, деревни Козловского поражали нищетой и разорением.

Так же выглядели и еще несколько поместий, хозяева их или спивались, или из-за лени и неспособности медленно погружались в состояние естественного распада.

Но на глазах у Александра имелись и совсем другие примеры. Тот же Протасов со своим, как он говорил, совершенно идеальным поместьем, в нем – опять же по словам хозяина – каждая травинка и каждая курица приносила доход, «ибо к тому и предназначена Богом и естеством».

Можно сказать, процветало имение Дельвигов. Две сестры-немки рачительно вели хозяйство, бережливо собирая копейку к копейке, предназначенные для будущей карьеры молодого барона. Крестьяне в их имении были в меру сыты и досмотрены, как приглеженные хорошим хозяином кони.

Зажиточно жили и мужики княгини Тверской, владения ее вообще казались особым государством, окруженным другими странами, жившими по другим законам и обычаям. Неплохо шли дела и у князя Ратмирского. Настоящего порядка добиться ему не удавалось, но так как он все-таки пытался заниматься хозяйством, то, благодаря и его трудам, и хлопотам управляющего, о котором я расскажу попозже, результаты их трудов и забот все-таки сказывались.

13. Любовь, любовь

Ох, то-то все вы, девки молодые.

А. С. Пушкин.

У меня и без того достаточно причин жаловаться на любовь.

Шадерло де Лакло.

Пока был жив майор Нелимов, Александр не обращал на хозяйство никакого внимания. Во-первых, как младший в семье он не мог вмешиваться в заведенные, точнее, сами собой сложившиеся порядки. А во-вторых, ему было не до того – все его время отнимали страсть к охоте, благодаря этому усадьба не голодала, упражнения в фехтовании, которыми он доводил себя до изнеможения и поэтому добился огромных, пока что незаметных ни самому, ни другим (кроме майора Нелимова) успехов, ну и, конечно, любовные похождения.

Правда, похождения Александра – и с его проводницей в мир плотских утех Анастасией, и с крестьянскими девками, и с дамами, и даже с Оленькой Зубковой, нельзя назвать любовными, так как душевных переживаний, мук и страданий он не испытывал.

Все это следовало бы назвать игрою плоти, опытами соития, своего рода проявлением развития естества, не имевшими, кстати, ничего общего с развратом, явлением исключительно духовным, разврат не известен в мире живой, вечно совокупляющейся природы.

К настоящему моменту Александр подошел к той черте, когда и эту часть своей юношеской жизни он должен был осмыслить. Он вдруг превратился из ребенка, которого волновало, да и то только потом, чтобы о его проказах не узнали родители, в главу семейства, и теперь нужно отвечать за поступки перед самым строгим судьей, от которого человек, неиспорченный и благородный, не имеет возможности скрыть ничего – перед самим собою.

Неожиданный разговор с Зайцевым об ответственности перед Поленькой за все то, что может произойти с ним, подтолкнул Александра к осмыслению своих отношений с представительницами другого пола, ведь их даже какой-то собор отцов церкви, найдя законный для того повод, постановил считать людьми, а не игривыми козочками, за которыми вдогонку могут пуститься и сами, чуждые власти плоти, святые отцы, подобрав для удобства бега подол своих одеяний, чтобы, в случае успеха преследования, поднять его еще повыше.

Именно людьми, а не оленьими самками, сводящими с ума буйных ретивых самцов покачиванием нежных крупов, приобретающих к осени светлую окраску шерсти, более привлекательную, чем даже нужно.