Тайна жертвенных ягнят

— А почему бы и нет? Не дурак же преступник, чтобы писать записку своей рукой и подбрасывать ее тому, кого подставляет под убийство. Тогда он совсем какой-то примитив. А мы имеем дело с хитрым, умным, изворотливым человеком. Так что наверняка он попросил кого-то написать, может быть, шутки ради, а может быть, заранее заготовив такую записку, узнав о ваших с Надеждой отношениях. Ну, это во-первых, а во-вторых, наши почерки наверняка проверили, ведь образцы есть на ресепшен, где мы заполняли гостиничные карточки.

— Так что же, у нас опять нет убийцы? — возмутился «селадон».

— Отчего же, наоборот, — неожиданно хрюкнув, произнес Бурмистров. — У нас подозреваемых целая куча: я, ты, Николай, Игорь и Алина.

— Что, и Алина на подозрении? — возмущенно воскликнул я. — Ведь последняя жертва — ее тетя!

— Эх, Игорь! — проговорил Бурмистров с таким видом, будто сожалел, что я родился на свет таким наивным простофилей. — Бывают случаи, когда дети родителей убивают, а уж когда родители детей, и не счесть. Что тут про теть-то говорить.

— И все же мне не хочется, чтобы ты голословно обвинял девушку в убийстве ее тети, — упрямо и недовольно сказал я. — Это непрофессионально.

— Согласен, — признал свою ошибку Бурмистров. — А чтобы не быть голословным, давайте выясним, кто где находился на момент убийства Яриловой. С тобой все понятно, — махнул он рукой на Замшелова как на безнадежно потерянного для следствия подозреваемого. — Полиция выяснила, где ты был и что делал во время убийства Надежды. А вот где в этот момент находился ты? — повернул он голову к Гуляеву.

Этого стареющего «селадона» трудно было смутить, но на этот раз он, кажется, стушевался.

— Ну-у, где находился… Известное дело, где… в номере. Мы же с тобой, Миша, после пляжа вместе на обед ходили, а потом поднялись на пятый этаж и сразу разошлись по своим номерам.

— Так, понятно, — проговорил майор так, будто только что застукал Гуляева за нехорошим занятием, например, уничтожением улик на месте преступления. — Значит, алиби на момент убийства у тебя нет, — больше утверждая, чем спрашивая, подытожил он.

— Ну, нет, — неуверенно произнес Николай и тут же заносчиво спросил: — А у тебя самого-то оно имеется?

— Я, как и ты, — никак не реагируя на выпад Гуляева, ответил Бурмистров, — был у себя до тех пор, пока из номера женщин не раздались крики Валерия Замшелова, и подтвердить, что я находился в своей комнате, никто не может. А где был ты, Игорь? — в упор взглянул на меня майор.

Я выдержал суровый взгляд мента, привыкшего раскалывать преступника, и спокойно признался, не в совершении преступления, конечно, а в своей связи с самой красивой девушкой турецкого побережья.

— После обеда мы с Алиной гуляли по окрестностям отеля, потом по городу, а потом ели в моем номере купленные в супермаркете персики. Затем Алина ушла, а я остался у себя.

Мое заявление о связи с Алиной вызвало у всех присутствующих в номере Бурмистрова удивление, что было написано на их лицах. Бурмистров даже вышел из сонливого состояния и живо спросил:

— С Алиной?! У вас с Алиной завязались отношения?

— А ты что, из полиции нравов, чтобы интересоваться такими вопросами? — парировал я, пресекая какие-либо дальнейшие расспросы относительно интимной стороны наших отношений с Милушевой.

— Да нет, мое какое дело, — с фальшивым безразличием проговорил майор, хотя по глазам его, в которых светилось любопытство, было понятно, что он был бы не прочь расспросить о наших с Алиной отношениях поподробнее. — Главное, что вы в интересующий меня момент были вместе и можете подтвердить алиби друг друга.

— Хм, — проговорил я и потер ладонью подбородок. — Вот этого-то как раз мы подтвердить и не можем, потому что незадолго до того, как Валерий стал ломиться в двери номера женщин, мы с Алиной расстались. Она ушла от меня, а я остался в номере и лег на кровать, решив поспать.

Можно было бы, конечно, сказать, что мы с Алиной в этот момент были вместе, и таким образом состряпать себе алиби, но я посчитал ненужным это делать, поскольку ни я, ни Алина — я в этом уверен — к смерти Яриловой никакого отношения не имеем. А если соврешь, то все равно правда вылезет наружу, и тогда уже точно подставишь себя под подозрение.

— Значит, алиби у тебя нет, — проговорил полицейский с таким видом, будто хотел сказать: «Я так и думал». — И у Алины, видимо, тоже, поскольку появилась она в коридоре пятого этажа номера уже после того, как Валерия выпустили из ее и Яриловой номера.

— Она в бар ходила соку попить, — вступился я за девушку.

Но майор взмахом руки отверг все мои поползновения хоть как-то прикрыть ее:

— Это пусть проверяет полиция. У нее есть полномочия допрашивать свидетелей и подозреваемых… Итак, на момент преступления алиби ни у кого нет, — подвел он итог своим расспросам, чем ужасно разочаровал Гуляева и Замшелова, которые, очевидно, рассчитывали, что Бурмистров выбьет из меня, а потом из Алины признание в том, что мы сообща или порознь перерезали горло тетушке Милушевой.