Тайна жизни и смерти

Значит, это безусловно некая аномалия в развитии человека, которая поэтомуто и должна быть исправлена. Апостол Павел пишет: «Есть тело душевное, есть тело и духовное» (1 Кор 15:44). Существует какаято форма совершенной телесности как замысел о мире, как некий венец эволюции, и, как залог этого венца, — Воскресение Христово, когда Христос явился перед уходом. Ведь надо понимать, что Воскресение Христово радикально отличается от воскрешения Лазаря. Пускай некоторые богословы настаивают на том, что о Христе тоже надо говорить «воскрешение». Но Лазаря надо было развязать из пелен, чтобы он вышел. Лазарь вернулся к той же самой жизни, где его ожидал неизбежный конец. Это была просто отсрочка. Я не говорю и о некоторых других случаях воскрешения. Более того, мы знаем о случаях, когда и святые воскрешали, оживляли людей, но на время. Это не имеет ничего общего с тем, что произошло с Христом. Тело Его исчезло, а не встало и пошло. Это совершенно разные вещи. Произошла метаморфоза, полная трансформация, поэтому Его не могли узнать, поэтому было нечто странное в Воскресении. И в этом процессе окружающие все время как бы убеждались. Он садился, ел с ними, и в то же время Он был другим. Именно поэтому «Символ веры» заканчивается не словами «Верю в бессмертие души», которое является скорее предметом знания, и когданибудь наука дойдет до утверждения этого, но там сказано: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Вот эсхатология «Символа веры». Человек должен всетаки выполнить Божий замысел, и брак между веществом в окружающем мире и духом должен к конце концов осуществиться.

Есть качественное, принципиальное различие между человеком и другими живыми существами. Там эволюционируют классы, типы, виды, группы, популяции, но ценность представляют только массовые блоки. В случае человека ценность представляет индивид, потому что все, что есть ценного в человеческом творчестве, всетаки дает индивидуум. Как бы мы ни говорили о народных проявлениях, тем не менее народ, как бы ни собирался вместе, никогда не написал бы Девятой симфонии. Должен был прийти Бетховен и сочинить ее. Оказывается, высший взлет человека — это всегда взлет индивидуума. И наоборот, как только человек впадает в массу, он теряет многие человеческие свойства, он сразу переходит в стадное состояние, хотя может при этом испытывать большой комфорт. Но это «кайф» дегенерации, возврата к предкам. Горький пытался это превратить в некую новую религию: «народ — это Бог». Но это не так: народ — это не Бог. Как раз все случаи, когда в истории действуют массы, показывают нам, что толпа неразумна, и очень любопытно, что для целесообразного действия масс, допустим, на войне, необходимо обязательно действие командира, личности. Сколько бы ни было народу в великой армии, которая пришла в Россию, но если бы не было Наполеона, все эти люди брели бы неизвестно куда. Значит, на первом месте стоит индивидуальная личность, ценность которой очень важна.

Я сам как бы невольно отдаю дань точке зрения бессмертия только души, но на самом деле она принципиально не полна. Сказать, что Бог создал человека для того, чтобы он умер, это значит отвергнуть фундаментальную истину Писания о том, что Творение ведет к благу, и даже отвергнуть истину о том, что Творение носит целесообразный характер, потому что это будет уже расточительством слишком высоких вещей. Поэтому нам и говорит «Символ веры»: «Чаю воскресения мертвых», то есть говорит о том, что эволюция человека должна вести к преобразованию его бытия в союзе с материей.

Тейяр де Шарден очень красочно писал, как умирающие души поднимаются вверх и образуют как бы некую ауру вокруг Земли. А у Даниила Андреева было даже видение небесных градов: над каждой цивилизацией, над каждой группой людей возникает вечный град, куда как бы испаряются все вечные ценности, в том числе искусство и так далее. Там есть Небесный Иерусалим, Небесный Кремль, все прекрасное, что было на этой территории, в этом регионе. И в этом, безусловно, есть некая доля истины. Безусловно, чтото накапливается, но это не есть всетаки конечная цель. Понастоящему может играть только дух воплощенный. Бог воплощается в человеке, а дух человеческий воплощается в материю.