Тайна жрецов майя

Мертвые города открывают свои тайны

Но что это? Какой-то непонятный звенящий звук нарушил привычную симфонию девственной сельвы. «Дзин!» — снова прозвучал он. И снова: «Дзин, дзин, дзин!..»

Пугливый красавец кетсаль вспорхнул с ветви высокого дерева и куда-то улетел. Вертлявое семейство обезьян сарагуат испуганно спряталось в шапке-копне гигантских листьев пальмы.

«Дзин, дзин, дзин!..» — все настойчивей звучит в сельве.

«Дзин, дзин, дзин!..» — звенит в ушах ее обитателей, и страх гонит их с насиженных мест.

«Дзин, дзин, дзин!..» — и живая стена лиан и кустов падает, а за ней появляется тот, кто осмелился нарушить вековой покой погребенных в сельве развалин.

Это человек!

Человек с трудом раздвинул толстые стволы лиан: прямо перед ним появился черный квадрат проема в каменной стене, сплошь заросшей буйной растительностью сельвы. Сдерживая волнение, он шагнул в проем. Лианы сомкнулись за ним. Теперь его окружали непроглядная тьма, холодная сырость и могильная тишина. Нервная дрожь охватила тело; тишина страхом вползала в сознание.

Нужно зажечь фонарь, но человек боялся увидеть что-то страшное. Луч на мгновение вспыхнул и сразу погас. Предчувствие не обмануло: на ступенях пирамиды валялись изуродованные, залитые кровью человеческие тела…

И тогда человек бросился назад, к проему, к товарищам, с которыми он проделал невероятно трудный и долгий путь, чтобы добраться сюда, в сердце сельвы Чиапаса.

— Они приносили в жертву людей!.. — бормотал он. — Они приносили их в жертву своим богам!..

Лишь через месяц ученые всего мира узнали о волнующем открытии: в непроходимых лесах мексиканского штата Чиапас обнаружен храм, внутренние помещения которого — три изолированные друг от друга камеры — сплошь расписаны великолепными фресками.

Храм с настенными росписями был не единственным строением вновь открытого религиозного центра. Как установили археологи при более поздних раскопках, к храму примыкало с десяток других культовых сооружений, составлявших с ним вместе единый архитектурный комплекс-ансамбль, типичный для священных городов древних майя Классического периода. Известный американский исследователь-майист С. Морли назвал его «Бонампак», что в переводе с майя означает «Стены с живописью». Прежнее название города пока установить не удалось, однако, по хорошо сохранившимся на стенах храма иероглифическим и цифровым знакам, образующим дату календаря майя, а также по стелам, имевшим свою самостоятельную датировку, был высчитан примерный год рождения как самого города, так и росписей: около 800 года новой эры.

Но ученые вскоре убедились, что город не достроили до конца: в силу неизвестных причин строительство Бонампака было внезапно прервано, хотя до его завершения оставалось не так уж много работ.

Место для города Бонампака и его планировка были удивительно удачно выбраны и разработаны древними зодчими. Он строился на берегу реки Лаканха, на ровной естественной площадке, окруженной с трех сторон высокой террасой. Террасу строители выровняли и на ней возвели основные сооружения города, в центре которых стоял храм с росписями.

Сравнительно скромные размеры Бонампака не позволяют ему претендовать на включение в число крупнейших центров древних майя, однако благодаря своим росписям он сыграл важнейшую роль в правильном понимании ряда основных проблем этой выдающейся цивилизации доиспанской Америки.

Росписи Бонампака дали недвусмысленные ответы на многие дотоле спорные вопросы из истории майя. Прежде всего они неопровержимо доказали, что Классический период отнюдь не был эпохой глубокого мира, в том числе социального, как утверждало большинство зарубежных ученых, стремившихся доказать, что война появляется на землях майя лишь с приходом воинственных тольтеков — одного из мексиканских племен — и наступлением в истории майя так называемой Тольтекской эпохи (X–XVI века).

Достаточно даже беглого знакомства с росписями Бонампака — читатели, несомненно, догадались, что наш предшествующий рассказ был попыткой реконструировать обстановку, в которой эти росписи могли появиться на свет, — чтобы понять абсолютную несостоятельность подобных утверждений.

Возьмем, к примеру, вопрос о войне. До открытия Бонампака не было прямых доказательств, которые неопровержимо свидетельствовали бы, что война как таковая имела место во взаимоотношениях между городами-государствами майя Классической эпохи. Более того, сохранились «показания» очевидцев испанской конкисты, в том числе самого авторитетного из них — священника Бартоломе де лас Касаса, которые со всей настойчивостью утверждали, что древние майя не знали войны и среди них царили «мир и согласие»^[13].

Вполне естественно, что ученым следовало обратиться к косвенным доказательствам, но они потому и являются косвенными, что в принципе оспоримы и при желании, известной доле фантазии и риторического искусства могут быть одинаково истолкованы как за, так и против доказуемого.