Тайна Зинаиды Серебряковой

Через несколько дней я нечаянно увидела, что в коридоре стоит та самая женщина со светлыми волосами и плачет. Я спросила у нее, почему она плачет, и она рассказала, что на самом деле ее зовут Ирина Сергеевна Богданова, и плачет она оттого, что муж и жена Литвиновы отняли у нее родных детей. Сами Литвиновы от природы бездетные. Они воспользовались беспомощным состоянием Иры, которую бросил мужчина, который обещал на ней жениться, а потом оказалось, что он уже женатый. Литвиновы сказали, что купят у нее ребенка за сумму в десять тысяч рублей…»

— Секундочку! — вскричала Аня. — Я же заплатила тебе тысячу долларов! А это тридцать тысяч!

— Да вы читайте, Анна Васильевна, — скучающим голосом посоветовала Ирка. — Не отвлекайтесь.

Аня захотела скомкать «свидетельство» и швырнуть в Иркину рожу, но вместо этого она почему-то послушалась и продолжала читать.

«Литвиновы сказали, что купят у нее ребенка за сумму в десять тысяч рублей, чтобы выдать его за своего. Ира боялась, что отец ее убьет, если узнает о ребенке, и согласилась. А теперь, когда родились две девочки, материнские чувства в ней пробудились и она с детьми расставаться не хотела, только боялась сказать об этом Литвиновым. И попросила меня помочь и сходить к ним для переговоров.

Я пошла и не знаю, как убежала от них живая…»

Дойдя до этих слов, Аня запнулась. Не веря глазам, перечитала: «…попросила меня помочь и сходить к ним для переговоров. Я пошла и не знаю, как убежала от них живая…»

Хотела воскликнуть возмущенно: «Кто это к нам приходил? Для каких переговоров? Кто ушел чуть живой?!» — но почему-то промолчала и покорно прочла дальше: «…не знаю, как убежала от них живая, потому что Литвиновы мне слова не дали сказать, а с порога на меня набросились, стали кричать, что я пришла у них деньги вымогать и они меня по судам затаскают. Сам Литвинов Д. И. пригрозил, что если я кому-нибудь о признании Иры проболтаюсь, то мою дочку с института отчислят завтра же.

Так Литвиновы меня запугали, и я ушла от них молча, никому ничего не сказав. А потом, когда девочек из роддома забирали, в справке было написано, что их якобы родила Анна Васильевна Литвинова, хотя родила их Богданова Ирина Сергеевна. И хотя поделать я ничего не могла, все-таки совесть у меня пробудилась и стала мучить, так что я написала свое признание и прошу теперь полицию принять меры, чтобы наказать торговцев детьми Литвиновых. Ковальчук М. Ф.».

Это было просто из рук вон!..

— Торговцев детьми! — фыркнула Аня, вертя замусоленный листочек. — Но торговля — не только факт покупки, но и факт продажи. То есть нужны как минимум две стороны. То есть торговлей занимались не только мы с Дмитрием Ивановичем, а также и ты, невинная жертва злодеев Литвиновых. Кстати, я, кажется, поняла, почему эта бесстыжая Ковальчук пишет про десять тысяч рублей. За эту фальшивку ты ей хорошо заплатила, верно? И узнай Ковальчук настоящую цифру, она бы непременно содрала с тебя побольше. Я не ошиблась?

Ирина поджала губы.

— Конечно, не ошиблась! — хохотнула Аня. — Но, Ирина, ты зря потратилась, потому что… Вот!

Аня ловко рванула листочек надвое, а потом, с особенным наслаждением, раздергала его на мелкие клочки.

— Вот! Вот! Видишь? Вот они, твои денежки!

Клочки она швырнула Ирке в лицо, но почему-то промахнулась, и они желто-лиловыми хлопьями усеяли стол, даже на личико спящей Сонечки попали. Ирина осторожно сняла клочок с дочкиной щеки и обратила на Аню спокойный взгляд:

— Вы, конечно, понимаете, что Марина Федоровна написала свое заявление в двух экземплярах.

— Какая еще Марина Федоровна? — не поняла Аня.

— Ну эта, — Ирка выпятила подбородок и указала на клочья бумаги, — Ковальчук М. Ф., проживающая… и так далее. Я была уверена, что вы обязательно порвете один экземпляр, Анна Васильевна!

В Иркиных голубых глазах мелькнуло торжество, и Аня вдруг ощутила себя необычайно униженной оттого, что ее поведение, оказывается, можно так легко просчитать. И кому? Этой потаскушке с убогим умишком!

О нет… Не столь уж убогим. Ирку они с Димой недооценили, и если Диме-идеалисту это можно простить, то Ане следовало быть умнее. Следовало гораздо раньше понять то, что она поняла только теперь!

— Так вот оно что, — протянула Аня ошеломленно. — Вот оно что! Восемнадцатого октября — в это время Дмитрий Иванович утрясал наши дела в Хабаровске, а мы с тобой еще жили вместе в Комсомольске, ухаживая за девочками. Значит, ты уходила вовсе не в магазин или прогуляться. Ты встречалась со своей сообщницей, вы вместе сочиняли эту пакость, эту клевету, эту… — Она не нашла слова и только зло мотнула головой. — Однако эта Ковальчук весьма доверчивая особа. Ты могла ее обмануть так же, как обманула нас, как соврала насчет суммы. Тебе ведь ничто не могло помешать взять у нее заявления — в двух экземплярах, ничего не скажешь, ты весьма предусмотрительная тварь! — потом украсть детей — и не вернуться.

И вдруг Аню осенило: