Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом

где он опять играет роль обвинителя; дыхание сатаны чувствуется не только в повествовании главы 3 Книги Бытия, но и в апокалиптических видениях Даниила о чудовищах, выходящих из моря. Похоже, что сатана не человек, а некто вроде ангела, в некоторых повествованиях — вроде бывшего или падшего ангела, и он или оно (любопытно, что феминистки никогда не требовали, чтобы для сатаны иногда использовалось местоимение «она») противостоит человечеству, а потому противостоит Израилю, а потому и Иисусу. Самый известный библейский отрывок, где действует сатана — это, безусловно, рассказ об искушении (Мф 4 и Лк 4), когда Иисус снова переживает то, что переживал Израиль в пустыне, а также Адам и Ева — в Эдеме, и в этот раз, в отличие от Израиля и всего человечества, Иисус отвергает предложения искусителя.

Как можно понять, сатана — противник не только человечества, Израиля и Иисуса, но и самого творения. Он все время стремится уничтожить замысел Божий, тот мир, который, по словам Бога, был весьма хорошим (Быт 1:31) и который, по мнению авторов Библии, нужно воссоздать заново. Другими словами, сатана постоянно стремится принести смерть — смерть людям и гибель всему творению. При этом, чтобы внести в мир смерть, сатана пользуется таким средством, как грех, то есть бунт человека против своего призвания отражать образ Божий миру, отказ поклоняться Богу Творцу. В результате человек выбирает другой объект поклонения и другое призвание и, поклоняясь элементам творения, неизбежно теряет способность носить этот образ. Смерть не есть наказание за грех, произвольно выбранное тираном. Это неизбежное последствие греха, поскольку отворачиваться от живого Бога и обращаться к идолам равносильно отказу аквалангиста от трубки, через которую он дышит. Таким образом, Библия показывает, что сатана — это нечеловеческая и небожественная персонифицированная сила, которая стремится разрушить все творение, включая человека, и, прежде всего, сорвать Божий план переделки мира и людей через Иисуса Христа и Святого Духа.

Опасные крайности понимания дьявола

К. С. Льюис в своих знаменитых «Письмах Баламута» говорит о том, что существуют две в равной мере опасные ошибки, подстерегающие людей, когда те начинают размышлять о дьяволе. С одной стороны, они могут относиться к этому существу слишком серьезно, думая, что сатана столь же силен, сколь Бог или Иисус, с которыми он сражается, и видя в каждой проблеме, неприятности или неудаче прямое действие сатаны. Эта опасность вполне актуальна и для нас. Некоторые христиане сегодня думают, что пастырская работа, как и христианская забота о здоровье общества, — это в целом нечто вроде экзорцизма. Я не сомневаюсь в том, что экзорцизм порой необходим. Большинство пастырей знают о подобных ситуациях. Но я также прекрасно понимаю, что Льюис глубоко прав, предупреждая об опасности повышенного и нездорового интереса к действию демонов и представления о том, что бесы прячутся за каждым деревом в саду.

Льюис говорит и о другой опасной крайности, когда люди презрительно насмехаются над самой идеей существования бесов. Они представляют себе существо в красном трико, с рожками, копытами и хвостом, а затем отбрасывают это представление, наивно полагая, что к этому и сводятся представления о дьяволе, от которых они отказались. Именно из-за этого, как я подозреваю, во многих богослужебных текстах сегодня дьявол все реже упоминается. Многие богословы последнего столетия испытывали своеобразное смущение перед разговором о бесовских силах — пока эти слова не приняли на вооружение богословы, размышляющие о политике, слишком левые, чтобы их можно было проигнорировать. Вскоре мы поговорим об этом подробнее.

А пока я хочу сказать об еще одной ловушке, которая подстерегает людей, когда они размышляют о сатане. Существует опасность видеть во всех соответствующих словах просто проекцию на экран фантазии или «мифологии» тех аспектов нашей личности, нашей души, которые нам неприятны или о существовании которых нам хочется забыть. Некоторые люди охотно прислушиваются к призыву Карла Густава Юнга научиться дружить со своей «теневой» стороной, которую мы называем «злом» или связываем с демоническими силами, и видеть в ней просто один из аспектов своей полноценной личности со своим творческим потенциалом, пугающим нас. Эта мысль привлекает своим целостным подходом к человеку и, вероятно, содержит хотя бы долю правды, поскольку иногда за словами о демоническом царстве действительно могут стоять наши проекции. Но и Библия, и множество свидетельств христиан (разумеется, если бы мы стали их искать, мы нашли бы немало подобных свидетельств и в иудаизме), живших в самые разные эпохи, заставляют нас думать, что Юнг здесь не совсем прав.