Тайна Золотого Феникса - Книга жизни

- Если бы я был наделён этим даром, то не взял бы к себе того, кто потом встал на сторону тьмы, - возразил Свобода. - Тогда я знал одно: Максимилиан Робеспьер будет великим и имя его будет жить в веках, хотя до последнего он оставался скромным человеком. Максимилиан хотел даже отказаться от магии, избрав карьеру простого магловского адвоката, - старик был мрачен. Судя по всему, в его памяти юный скромный Максимилиан был ещё жив и он с трудом отождествлял его с Максимилианом Робеспьером - жрецом Чёрного Круга. Ему было всё ещё невыносимо больно при одной только мысли о предательстве столь близкого человека, которого он любил, как сына. Гарри же теперь вспоминал всё, что ему приходилось читать и слышать о французской революции и её деятелях.

- Можно подумать, что всю человеческую историю вершат исключительно жрецы Чёрного Круга, - пробормотал он.

- Разумеется! - фыркнул Люциус. - Если бы не волшебники, маглы бы давным давно вымерли от скуки. Выдающихся маглов по пальцам пересчитать можно. Опять они!

На сей раз это были уже полноценные дементоры! Они появлялись изо всех щелей и надвигались на единственных в тюрьме людей лавиной! Их было здесь не менее сотни - сотня чудовищ против трёх человек... и даже одного, потому как у Свободы были переломаны руки, а Гарри опять впал в беспамятство.

- Это наш конец, - простонал старик, обращаясь к Малфою. - Если только петля не откроется прямо сейчас за нашими спинами... Убей нас! Убей нас обоих, чтобы Жизнь и Свобода могли жить!

Чуть ли не впервые в жизни Люциус Малфой пребывал в полной растерянности. Обычно его с таким выражением лица умоляли о пощаде! Чтобы жертва сама просила палача о смерти, да ещё и ради жизни - с таким он не сталкивался. И он чувствовал, что ему будет весьма непросто сделать просимое, хотя его жертвами были безрукий старик и чуть живой мальчик, едва достигший магического совершеннолетия, и которого он в душе ненавидел больше всего на свете. Однако, почему то Люциус не чувствовал в себе необходимых ненависти и злости, только жалость, то, что всю жизнь из него вытравливал сначала отец, а потом Тёмный Лорд. Ему было тошно.

- Убей нас скорее, они приближаются!

- Я не могу - наконец растеренно поцедил сквозь зубы Малфой.

- Ты должен!

- Не могу!

- Но я же вижу служение Тьме в твоём прошлом! Твои предки были жрецами Круга!

- Но я не могу этого сделать!

- У тебя палочка в руках!

- Для того, чтобы наложить проклятие, необходима ненависть, а её нет... Разве только яд примете? У меня есть при себе - безболезненный и мгновенного действия.

- И мальчику дай, - сказал Свобода, перед тем, как раздавить зубами зёрнышко, оказавшееся у Люциуса в перстне - тот был намертво приколдован к малфоевскому пальцу, так что, без специального контрзаклятья, которое знал исключительно владелец кольца, снять его было невозможно.

В ту же минуту, как Люциус убрал руку от лица своей добровольной жертвы, тело старика охватило пламя, испепелившее ближайших дементоров, а когда оно погасло, на стене появился рисунок - контур огромной птицы, а на земле под ней - перстень в виде феникса со сломанными крыльями.

Но Малфой успел только подобрать кольцо, когда ему на другую руку сел великолепный золотой феникс со здоровыми крыльями и они оба исчезли в новой ослепительной вспышке света.

Глава десятая

Она

Она превратилась в тень себя. Обычно убранные в красивую прическу или идеально уложенные волосы сейчас были просто распущенны, сегодня она даже не причесала их. Впрочем, её волосы цвета зрелых колосьев пшеницы и в этом виде были прекрасны. Красивое строгое платье было немного помято... Она носила его уже неделю, не давая домовикам его погладить и постирать... Обычное дело для простых волшебников скажете вы, но всё это было нонсенс для Нарциссы Малфой.

Приехавший на каникулы сын её насилу узнал, а она старалась поменьше с ним общаться, пореже его видеть, до того он был похож на своего отца. Он так был похож на Люциуса. Её Люциуса. Её любимого Люциуса. Жив ли он теперь, она не знала. Она вообще почти ничего о нём не знала. И лишь жалкие обрывки новостей о нём изредка тревожили её душу.

Она плакала сутки напролёт, а когда слёз не оставалось, бродила по пустым коридорам или просто сидела, уставившись в одну точку. Превосходный, блистающий своей роскошью особняк сейчас был для неё клеткой, золотой клеткой из которой так хотелось вырваться на волю... На волю к нему, к Люциусу.

Да, ей сказали, что он бежал, даже прихватил с собой проклятого мальчишку, что должно вернуть ему расположение Лорда, но она не верила. Она уже ничему не верила. Не верила, что счастье возможно, хотя за него она была готова отдать всё на свете.

Она сидела и вспоминала.