Тайна звездолёта Климент Ворошилов

Подходя после прогулки по парку к угловатому зданию училища номер восемнадцать, меня вырвал из размышлений резкий жестяной звук мотора: по улице пронеслась чёрная волга… номера я не заметил, да и мало ли в Москве автомобилей этой марки и этого цвета… Глядя на тусклые окна неработающего уже учебного заведения, у меня просочилась мысль, странно не пришедшая ко мне в голову раньше — почему Антипов назначил встречу так поздно? Директора не часто засиживаются на работе допоздна, если на то, нет веской причины. Но, если такая причина есть: зачем назначать встречу?

Холодок неуверенности, вернул меня из мира иллюзий на землю, когда я, пройдя по полупустым коридорам и поднявшись по лестнице на третий этаж, постучался в дубовую дверь, с табличкой: «Антипов Н. А. Директор».

Никто не ответил. Тогда я постучал громче, чувствуя угрызения совести, от собственной нетерпеливости.

— Да! — глухо раздался за дверью громкий женский голос.

Я надавил на бронзовую полированную ручку двери, и на меня хлынул яркий свет.

Я попал в тропический сад.

Вокруг меня стояли многочисленные кадки с пальмами и другими диковинными растениями (это только Маша разбирается в них). Из металлических клеток, доносилось чирикание и гортанное гавканье десятков диковинных птиц.

На несколько секунд, я зажмурился: в нос ударил какой-то пряный аромат, то ли манго, то ли маракуйи, то ли ещё какой-то подобной фигни… не знаю — не бывал в жарких странах… Словно и не было только что, вечерней апрельской Москвы…

Когда мои глаза и восприятие пришли в норму, я углядел среди экзотических растений массивный дубовый стол с четырьмя телефонами и селектором, за которым сидела худая и острая, как скальпель женщина средних лет, в чёрном деловом костюме, в очках, с чёрной роговой оправой. За ней, на бежевой стене, висела большая картина в золочённой раме.

— Здравствуйте, — сказал я, несколько смущённо, пробираясь сквозь тропические заросли, — я к Николаю Александровичу, мне назначено…

Привычным жестом я вынул из внутреннего кармана удостоверение, и продемонстрировал его в развёрнутом виде.

— Здравствуйте, — устало, и с некоторой грустью сказала женщина: её тёмные волосы были стянуты в пучок, — я прошу прощения: Николай Александрович просил меня извиниться. Он только что уехал — его срочно вызвали в министерство…

— Вот так вот, вечером? — На меня, словно обрушился хрустальный потолок небес — я едва не подавился своими словами.

— Да, — виновато кивнула она, — буквально за десять минут до вашего прихода позвонили.

— Вот дела… — протянул я, стараясь заглушить нотки разочарования в голосе.

— Бывает и такое, — спокойно ответила женщина с пучком, — вам-то, в милиции, наверное, это знакомо? Верно?

— Конечно! — мне показалось, что ближайший ко мне волнистый попугайчик чирикнул что-то типа «вот дурак»…

— Так что, извините, — она уткнулась в папку с какими-то документами, явно давая понять, что я тут лишний, — позвоните ему в четверг.

— Хорошо, — уныло произнёс я.

И вдруг…

Словно меня снова хватили кирпичом по голове… Не знаю почему… глаза застилал яркий белый туман… но я смог сфокусировать зрение…

Над дубовым столом секретарши висела большая репродукция, хорошего качества… Репродукция с очень известной мне картины… картины Тэодора Жерико, «Кораблекрушение», названной в последствии «Плот «Медузы»»…

Внезапно в моей голове сложилась большая и сложная мозаика — как кристаллизуется соль в концентрированном растворе пробирки… Господи, какой кошмар! Как же я раньше-то не догадался!

…………………………………………………………………………………………..

"Медуза" — французский 40-орудийный морской фрегат, который участвовал в сражениях во время наполеоновских войн начала 19-го века. Примечательно, что судно ничуть не пострадало во время этих морских сражений, а потерпело крушение, сев на мель в 1816 году во время экспедиции по колонизации Сенегала. Из-за нехватки шлюпок на борту матросы построили плот. Но лишь 10 человек из 147, которые перешли на плот, в конечном итоге выжили. Вскоре после этого Жерико и создал свою картину, почерпнув вдохновение из рассказов двух выживших. Пребывая под впечатлением от трагической истории, Жерико не только взял интервью у выживших членов экипажа "Медузы", но и прочел все, что мог найти, об этой катастрофе. Жерико нарисовал десятки эскизов, экспериментировал с восковыми фигурами, воссоздавая ситуацию, изучал утонувших трупы в морге. В итоге, он тщательно спланировал буквально каждый элемент на своем шедевре. На плоту было около 150 моряков с потерпевшего крушения корабля и большинство из них погибло жуткой смертью. В первую ночь случилось 20 смертей от самоубийства, драк, а также от того, что некоторых людей смывало за борт. Через 4 дня осталось всего 67 человек. Из-за голода многие из них начали практиковать каннибализм. На 8 день за борт выбросили наиболее слабых и раненых людей. К 17 июля 1816 года осталось в живых только 15 мужчин, когда на плот наткнулось судно "Аргус". Из них вскоре умерло еще 5 человек.

Каннибализм3…