Тайная алхимия

— Нет, нет, ваше величество, павлин — это знак того, что проект почти закончен, — произносит Винтерсетт. — Разве ваша царственная сущность не была запечатлена в исторических свитках как пернатый царь, победитель? Дракон — это ртуть, великая сила для добра и столь же великая для болезни.

Воздух загустел от паров истолченного золота и мышьяка.

— Это следует налить быстро и потрясти сосуд другой рукой…

Комната наклонилась. Я выпрямилась и прикусила язык, как делала в случае, если меня могло стошнить при людях. У меня ушли все силы на то, чтобы удержаться на ногах, а мое лицо и руки не привлекли внимания.

Когда наконец смесь была отставлена в сторону для охлаждения, перед тайной, последней стадией, которую не может видеть даже король, я не знала, было ли изготовлено новое золото или просто шлак.

Нам требовалось золото. Великое вторжение Эдуарда во Францию с целью потребовать обратно земли, завоеванные королем Генрихом, стоило королевству больших расходов, чем могли себе позволить и королевство, и королевская казна.

Он вернулся, не пролив в походе ни капли крови, сосватав Бесс за дофина, с тем чтобы они поженились, когда та достигнет нужного возраста, договорившись о денежных выплатах для себя. Но бескровный поход не означал славы вроде той, что добился Генрих V. После этого ни парламент, ни крупные торговцы не будут охотно платить большие налоги.

И новое золото, которое пообещал нам алхимик, и старое золото, вырванное у вдовы Уорика, и кровь моего отца и брата, и само Золотое руно Ясона вряд ли удовлетворит Джорджа Кларенса. Его ничто не удовлетворит, кроме золотой короны его брата. Даже терпение Эдуарда начало истощаться.

Ричард Глостер находился на севере, правя там от имени Эдуарда. Но Джордж Кларенс не являлся миропомазанным королем.

На этот раз не было необходимости вкладывать ключи от Тауэра в надежные руки или приказывать часовым закрыть глаза. Когда в этом году был созван парламент, его светлость Джордж, герцог Кларенс, был обвинен в предательстве, допрошен пэрами и приговорен.

Но Эдуард не подписал смертного приговора. Я подумала о его другом брате, Эдмунде, которого он так любил. Подумала о своих сыновьях Томасе и Ричарде Грэях, взрослых людях, прославившихся на ристалище, о Неде, который жил далеко и с Энтони учился быть королем, о маленьком Диконе, все еще цеплявшемся за мою юбку, и о крошке Джордже, пребывающем, благодаря Богу, в безопасности.

Все эти мальчики приходились друг другу братьями — плоть от моей плоти, братья родные и единоутробные. Знала, что приговор должен быть подписан, но понимала, что Эдуард так же неспособен его подписать, как я — оторвать малютку Джорджа от груди и вышибить ему мозги.

Меня не было, когда госпожа Сесили Невилл, прибыв из замка Байярд, опустилась на колени перед Эдуардом, своим первенцем, чтобы молить его пощадить жизнь другого своего сына. Но она первая из всех женщин, сделавшая Эдуарда таким, каким он был.

Все, чего она добилась, это обещания, что Джордж Кларенс может быть казнен тайно и тем способом, какой выберет сам.

Я невольно представила себя на месте этой женщины.

«Господи! — молилась я. — Защити моих сыновей от подобных врагов, а меня — от необходимости выбирать между ними, от необходимости принять сторону одного из них».

Я утешила себя тем, что мой сын Ричард Грэй не имеет ни малейшего желания взваливать на себя тяжесть долга и власти, которая досталась его брату Томасу вместе с титулом маркиза. Да у него и не было способности к подобным делам, и Эдуард знал это: хоть он и не говорил ничего такого вслух, но предложил Ричарду неплохую замену. Ричард распутничал и пил, и хотя я горевала, слыша об этом, он вырос при дворе и научился занятиям придворных, а я, занятая управлением домашним хозяйством, не могла ничего изменить.

Но как же мои маленькие мальчики? Дикон? Вырастет ли он, ненавидя своего брата Неда, будущего короля, как Джордж Кларенс ненавидел Эдуарда? Потребует ли он больше богатств и власти, хотя их и не заслужил? Прибегнет ли, наконец, к предательству?

Дикон навестил брата в Ладлоу, а Нед приезжал в Лондон: когда Эдуард отправился во Францию, Нед был здесь много месяцев как Хранитель королевства. Но мои младшие мальчики не могли иметь общего детства, какое было у Томаса и Ричарда Грэев в Астли, какое некогда было у Эдуарда и Эдмунда, росших вместе в Ладлоу.

Не только разница в возрасте, но и обучение будущего короля стояли между ними.

Наконец-то несколько месяцев назад я повидалась с Недом в Ладлоу. Я не взяла с собой Дикона, как собиралась сделать, потому что он заболел. Мне было жаль, что я не смогла его взять.