Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны.

— Это хорошо, что так бережно чтятся традиции моего великого отца. Вот и подумай, брат Магнус, условия, на которые Рисли склонил короля, были пагубными для всего нашего народа. Узнав об этом, я принял опрометчивое решение любым способом выведать тайные знания сельвенов и поделиться ими со всем народом. Да, я был опечален тем, что мой отец, великий король Бергор, первый отступил от введенного им закона. По молодости, я не мог выдумать ничего лучшего, как повсюду следовать за отцом и подслушивать их разговоры с Рисли. Удалось мне подслушать и несколько разговоров Рисли со своими сообщниками. И вот что мне открылось. Ты знаешь, брат Магнус, что сельвены живут сколько угодно, никто не видел мертвого сельвена, даже если его поражает оружие, он наполняется светом, оживает и уносится по воздуху, куда ему вздумается. Так вот, Рисли решил открыть королю все тайные знания своего племени, кроме секрета бессмертия. Черный замысел сельвенов стал с тех пор для меня совершено очевидным. Представь себе, брат Магнус, каково это, обладать сокровенными знаниями о природе, уметь подчинять себе стихии и при этом покорно ожидать неизбежной смерти! К счастью случилось так, что подошел праздник летнего солнцеворота, день, в который король Бергор вступил в Пятиречье. К этому празднику мой младший брат Иллт-Корабел приготовил отцу подарок: построил два корабля. Это были первые корабли в Пятиречье. И отец, а с ним и неотлучный Рисли отправились в плавание. А я собрал все книги, которых оказалось ровно семьсот семьдесят семь, и отправился в свой замок Эрсепрель.

Да, что говорить, это было преступное деяние. Но тогда мне казалось, что это единственный выход. Я взял магическую библиотеку как бы в залог, чтобы пробудить отца от обольщения сельвенами. Я знал, что у меня немного времени, и принялся за изучение тайных знаний. Но прошло время, и под стенами моего замка появилось войско короля Бергора. Я вызвал отца для переговоров, пытался его вразумить, но чары Рисли были сильнее, я еще не успел набрать силу в чародействе. Отец не слушал меня, раздражался, схватился за меч, мне пришлось защищаться, и, на горе, не он меня, а я ранил его. Сколько раз я потом жалел, что не вышло наоборот.

А вот о том, что было дальше, ваши легенды говорят правду. Проклятие, изгнание и всеобщее презрение. Никто, кроме меня и отца, не знал о магической библиотеке сельвенов, потому и нетрудно было сочинить байку о том, что первенец Бергора вознамерился отнять у него корону. Рисли отвез тайные книги обратно в свою пещеру и наложил на них заклятие. Но, как видишь, секрет бессмертия я все-таки узнал.

Я смотрел на его юное, улыбающееся лицо, испытывал на себе его мудрый старческий взгляд, и у меня не было причин не верить ему.

— Воспользовавшись случаем, — продолжал король Эрсеп, — сельвены разорвали отношения с нашим народом. Рисли удалился в Сельверон, а я сделался скитальцем. Но шли столетия, немало людей, ищущих правды, присоединялось ко мне, желая, чтобы я правил ими, так я сделался хозяином Бескрайнего леса, владыкой Даркулона, королем Эрсепом Великим, но сердце мое навсегда оставалось в Пятиречье.

Солнце давно село, и наступила непроглядная ночь. Воины наших отрядов устраивались на ночлег. Несмотря на уверения короля Эрсепа, что в его владениях мы можем чувствовать себя в безопасности, я, сославшись на необходимость поддержания порядка в отряде, приказал Угло выставить дозор. Мне хотелось продолжить разговор, и король Эрсеп понимал это. Когда мы отдали все необходимые распоряжения, король Эрсеп сказал:

— В твоих глазах, брат Магнус, я читаю большой интерес и воодушевление. Это радует меня и наводит на мысль, что пришло время исполнению пророчества о «Надежде Пятиречья»…

— Пророчество о «Надежде Благословенного Края»! — воскликнул я пораженный. — Но ведь оно принадлежит Рисли.

Эрсеп усмехнулся.

— Да, это пророчество Рисли, но оно было сделано по повелению моего отца. Уже на смертном одре, в замке Берготель, он призвал Рисли и спросил, возможно, ли когда-нибудь преодолеть нашу вражду? Чародей прибег к гаданиям, хотя преодолеть ее можно был в тот же день. Думаю, перед умирающим Рисли не стал кривить душой, и его пророчество верно. Впрочем, оно было верно и в минуту его возглашения. Помнишь ли ты его, брат Магнус?

— Конечно, — ответил я, — его повторяет на коронации каждый новый король. Вот оно:

Небо да будет свидетелем!

Я возвещаю пророчество:

минет лихая година,

снова наступит веселье!

Рисли с Бергором обнимутся,

это объятье укажет

путь во Святое Отечество.

Сбудется то, что возвещено

только тогда, когда явится

тот, кто родится от доблести,

брак заключившей с премудростью,

он-то и будет «Объятием»

двух государей, двух братьев

и наречется «Надеждою

Края Благословенного».

Некоторое время он хранил молчание, глядя на меня с тихой улыбкой.

— И как же толкуете это пророчество вы, короли Пятиречья? — спросил он наконец.

— Мы никак его не толкуем, это просто традиция. Но в нем, насколько я понимаю, говорится о примирении сельвенов и нашего народа…