Тайная дипломатия Кремля

Это была невиданная выволочка, которая не прошла незамеченной для партийной верхушки. В мае 1941 года Сталин освободил Молотова от обязанностей главы правительства и сам стал председателем Совнаркома. Почему он это сделал? На сей счет существует множество предположений. Большинство авторов сходится в том, что накануне войны Сталин хотел сконцентрировать руководство страной в одних руках. Но в реальности это уже давно произошло! Сталин был человеком, который все решал единолично. Остальные могли советовать, если он был склонен поинтересоваться их мнением. Глава правительства столь же беспрекословно исполнял его указания, как и любой другой чиновник…

Скорее, дело в другом. Сталин сделал Молотова главой правительства себе на подмогу в 1930 году, когда в политбюро еще сохранялись остатки разномыслия, и Сталин нуждался в надежном сотруднике на ключевом посту. Десять лет спустя Сталин прочно перешел в разряд небожителей. Должность главы правительства, которую когда-то занимал Ленин, формально считалась равной посту генерального секретаря. А зачем ему держать рядом с собой равную фигуру?

Кроме того, сыграло свою роль и обстоятельство, с которым потом столкнутся и Хрущев, и Брежнев. С осени 1939 года Сталин активно занялся внешней политикой. Конечно, в мире никто не заблуждался относительно его реальной роли, но с протокольной точки зрения он был никем. А он уже обдумывал возможность поездок за границу. Весной 41-го они с Молотовы не раз говорили: а не поехать ли Сталину в Берлин? Конечно, за границей он мог появиться только в роли главы правительства.

4 мая 1941 года политбюро приняло постановление «Об усилении работы советских центральных и местных органов», в котором, в частности, говорилось:

«1. Назначить тов. Сталина И.В. Председателем Совета народных комиссаров СССР.

2. Тов. Молотова В.М. назначить заместителем Председателя СНК СССР и руководителем внешней политики СССР, с оставлением его на посту народного комиссара по иностранным делам.

3. Ввиду того что тов. Сталин, оставаясь по настоянию политбюро первым секретарем ЦК ВКП(б), не сможет уделять достаточно времени работе по секретариату ЦК, освободить его от обязанностей наблюдения за Управлением пропаганды и агитации ЦК».

Первым заместителем Сталина в партии стал ленинградский секретарь Андрей Александрович Жданов, а в правительстве — доктор экономических наук Николай Алексеевич Вознесенский, председатель Совета по оборонной промышленности и бывший председатель Госплана. Молотов был окончательно оттеснен на вторые роли.

В 1939 году Молотова избрали почетным академиком по отделению истории. Он велел «Правде» напечатать благодарственную телеграмму. Сталин удивился, что Молотов благодарит академиков, отчитал его:

«Я был поражен твоей телеграммой в адрес Вавилова и Бруевича по поводу твоего избрания почетным членом Академии наук. Неужели ты, в самом деле, переживаешь восторг в связи с избранием в почетные члены?..

Я не думал, что ты можешь так расчувствоваться в связи с таким второстепенным делом, как избрание в почетные члены. Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве».

Сталин даже не пытался скрыть пренебрежительность своих слов. По словам Анастаса Микояна, уже во время войны Сталин фактически отстранил Молотова от ключевых дел, но постоянно держал его при себе. Вячеслав Михайлович сидел в кабинете Сталина, присутствовал при всех беседах.

«Внешне это создавало ему особый престиж, — писал Микоян, — а на деле Сталин изолировал его от работы, видимо, он ему не совсем доверял: как бы второе лицо в стране, русский, не стал у него отбирать власть».

Но Молотов вел себя как ни в чем не бывало. В конце августа он прибыл в Ленинград, чтобы оценить ситуацию в городе, и пришел к жесткому выводу, что маршал Ворошилов не способен командовать Ленинградским фронтом. В самые трудные октябрьские дни 41-го, когда немецкие войска вплотную подошли к Москве, Молотов позвонил Жукову, только что вступившему в командование Западным фронтом. Молотов получил информацию о прорыве немецких танков, а Жуков еще не владел обстановкой на фронте. Молотов говорил на повышенных тонах и сказал:

— Или вы остановите это наступление немцев, или будете расстреляны!

Георгий Константинович попытался объяснить ситуацию:

— Не пугайте меня, я не боюсь ваших угроз. Еще нет двух суток, как я вступил в командование фронтом, я еще не полностью разобрался в обстановке, не до конца знаю, где что делается.

Молотова его слова еще больше разозлили:

— Как же это так, за двое суток не суметь разобраться?!

Жуков рассказывал потом, что ответил очень резко:

— Если вы способны быстрее меня разобраться в положении, приезжайте и вступайте в командование фронтом.

Молотов бросил трубку. Георгий Константинович, видимо, понимал, что бояться ему надо только одного человека — Сталина.