Тайная дипломатия Кремля

Хрущев ловко использовал Молотова для нанесения удара по Маленкову. Вячеслав Михайлович не упустил случая сказать, что Георгий Максимилианович и теоретически неграмотен, и хозяйственник никчемный. А уж что касается внешней политики, тут Молотов вообще был беспощаден к товарищу: «Не о “гибели мировой цивилизации” и не о “гибели человеческого рода” должен говорить коммунист, а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для уничтожения буржуазии… Разве можем мы настраивать так народы, что в случае войны все должны погибнуть? Тогда зачем же нам строить социализм, зачем беспокоиться о завтрашнем дне? Уж лучше сейчас запастись всем гробами… Видите, к каким нелепостям, к каким вредным вещам приводят те или иные ошибки в политических вопросах.

В постановлении пленума говорилось, что речь Маленкова на сессии Верховного Совета СССР “с экономически малообоснованными обещаниями напоминала, скорее, парламентскую декларацию, рассчитанную на снискание дешевой популярности, чем на ответственное выступление главы советского правительства”. В той же речитов. Маленковым было допущено теоретически неправильное и политически вредное противопоставление темпов развития тяжелой промышленности темпам развития легкой и пищевой промышленности… Тов. Маленков в своей речи на собрании избирателей 12 марта 1954 года допустил также теоретически ошибочное и политически вредное утверждение о возможности “гибели мировой цивилизации” в случае, если империалистами будет развязана третья мировая война».

Маленкова убрали с поста главы правительства, перевели в заместители, дали еще пост министра электростанций, но, главное, оставили членом президиума ЦК. Его падение доставило удовольствие партийному аппарату: при Маленкове правительство чувствовало себя слишком уверенно и не так заискивало перед ЦК.

Шифровальщик под одеялом

Хрущеву важно было отделаться от Маленкова, а Молотов-то говорил искренне. Вячеслав Михайлович, в отличие от многих своих соратников, не носил маски. Он действительно думал то, что говорил. Все это у него в голове крепко засело.

Анатолий Добрынин, будущий посол в Соединенных Штатах, тогда еще начинал дипломатическую карьеру и имел удовольствие наблюдать своего министра с близкого расстояния: «Молотов был убежденным коммунистом. Он верил в окончательную победу коммунизма и старался ее приблизить. И он не принимал политики мирного сосуществования. Он исходил из того, что коммунисты ведут борьбу против империализма и столкновение неизбежно».

И до конца жизни Молотов так и не принял идею мирного сосуществования. Злился и возбужденно говорил: «Если коммунизм и империализм могут мирно сосуществовать, то зачем мы живем? Мы же сражаемся за победу коммунизма — значит, этот лозунг есть обман и самообман».

В 1955 году в Сан-Франциско отмечалось десятилетие ООН. Приехал Молотов. Его переводчик заболел, и к министру прикомандировали Добрынина. Из Нью-Йорка в Сан-Франциско Молотов поехал на поезде, чтобы посмотреть Америку. Ему понравилось то, что он увидел. Но он сделал неожиданный вывод: «Пожалуй, Америка ближе всего стоит к коммунизму».

Приехали в Чикаго. Народ высыпал на перрон, чтобы посмотреть на Молотова. Много было эмигрантов из Европы, настроенных враждебно. Они стали выражать свои чувства. Вячеслав Михайлович недоуменно спросил, что это означает. Посол поспешил ответить, что это они его приветствуют. Добрынин промолчал, чтобы посла не подводить. Молотов сказал, что у американцев все-таки странная манера приветствовать…

Молотов регулярно посылал телеграммы в Москву. Но как их зашифровать? Шифровальной машины не было, шифровальщик работал с книгами. Но боялись, что американцы могли вмонтировать какое-то устройство в потолок, чтобы оттуда все видеть. Поэтому шифровальщик работал с телеграммой лежа на кровати, а четверо дипломатов держали над ним большое одеяло, чтобы с потолка ничего нельзя было увидеть. Советской делегации казалось, что за ней постоянно подглядывают.

В Москву Молотов возвращался на пароходе. Каждое утро повторялась одна и та же сцена. Молотов был крайне непритязателен в еде. На завтрак удовлетворялся кашей. Каждое утро личный повар министра отправлялся на камбуз варить кашу, за ним шел полковник Александров, начальник охраны, в данный момент охранявший кашу, и Анатолий Добрынин в роли переводчика.

На камбузе повар предлагал свои услуги:

— Мы сварим любую кашу для господина Молотова, только скажите какую.

Советский повар твердо отвечал:

— Нет, у меня своя каша.

Он что-то варил, потом заворачивал котелок, чтобы каша не остыла, и они втроем торжественно несли эту кашу Молотову.

Главными в его поведении были несгибаемость, нежелание пересматривать свои позиции. Кому-то эти качества могут нравиться. Но в политике они приносили стране чистый ущерб. Потому что наталкивались на такую же нетерпимость и упорство. В Вашингтоне у Молотова появились достойные партнеры — столь же твердолобые.