Тайная дочь. Исправить ошибки прошлого (СИ)

— Хватит ныть! Спектакль окончен, кулисы закрылись! И тебе лучше перестать гонять сопли, потому что это драконит меня ещё сильнее! — Реву словно зверь. Голос не мой. Он намного ниже, пропитан хрипотцой. Словно сам дьявол поднялся из глубин, чтобы посмотреть в лицо стерве. — Какого х*я бл*ть, ты решила играть со мной?!

— О чём ты?

Меня начинает кидать из стороны в сторону. Этот невинный голос, глаза кота из мультика Шрек. Фальшь! Пропитанная насквозь фальшью сука! Меня начинает трясти, желваки отплясывают польку по скулам. Я хочу сорваться и ударить её головой об панель машины, чтобы та пришла в чувство.

— Ажелика, ты меня сейчас, бл*ть, не беси! Ты даже не представляешь по какой грани ходишь. Тебе лучше сейчас скинуть со своей рожи маску и просто чеканить правду. — Сжимаю руль до побеления костяшек.

— Дим, успокойся, пожалуйста. — Ух, ты. Слёз, как и не бывало.

— Ты кого вообще на*бать хотела? Врачей? Аппарат УЗИ? Стандарты матки после аборта? Ты думала я не узнаю?

— Он уродом был! А зачем мне ребёнок урод?!

Не сдержался, хватаю её за шею и прижимаю к стеклу. В голове крутится только одна мысль, только бы не переборщить. Потому что в состоянии аффекта, я могу свернуть её гусиную шею, как нехер делать.

— Ребёнок с особенностями, поняла?! — Рычу, а глаза наливаются кровью. — Уродка здесь только одна. Аморальная, беспренципная тварь!

— Я не хотела обрекать себя. — Хрипит и я, чуть надавив посильнее, резко отпускаю руку. На что девушка начинает закашливаться.

— Оставлять ребёнка или нет, это выбор каждого. Мне плевать, какой ты сделала выбор, но мне не плевать на то, что ты пыталась играть на моих чувствах, но и это х*йня. Понимаешь? Я шкуру с тебя готов снять не за себя, а за дочь. — Злость снова начинает нарастать.

— Да потому что ты крутился возле неё, как маленький ребёнок перед новогодней ёлкой! Тебе было плевать на нашего ребёнка! Ты при каждом удобном разговоре упоминал эту Ксюшу! Ты даже перед своими партнёрами хвастался взрослой красавицей дочкой! Я ревновала! Тебя к ней, тебя к этой блондинке щекастой! Ты же вообще никого больше не видишь перед глазами, кроме них!

— Ревность? Это повод обвинять мою дочь в «выкидыше»? Когда ты, сука, уже не один день ходишь без ребёнка под сердцем? Ты разбудила во мне зверя, Лика. Вырыла могилу собственными руками. — Поворачиваюсь к ней и пристально всматриваюсь в голубые глаза, которые когда-то мне очень сильно нравились. — Я сотру тебя в порошок.

— Дим, с кем не бывает? А? Я оступилась! Ты же не такой! — Попыталась дотронуться до меня, но вовремя осеклась.

— За дочь прибью и даже глазом не моргну. Хочешь проверить?

— Димочка, пожалуйста, прости! Хочешь на колени встану? Молить буду! Перед Ксюшей извинюсь! Дим, Димочка, прошу!

— Уезжай из города, чтобы я тебя здесь не видел.

— Дим, а…а куда я? — Хлопает глазами. Задницу начинает припекать, ёрзает. — Я к матери в эту глушь, не вернусь.

— Ты уезжаешь из города и никогда, ни при каких обстоятельствах, не приближаешься к моей семье. Иначе, я испорчу тебе жизнь.

— Ты уже её испортишь, если я поеду к матери! — Взвизгивает.

— Лика? — Смотрю на неё в упор.

— Что?

— Пошла на х*й отсюда.

Это самое приветливое, что я мог ей сказать. Главной целью было не убить мразоту и поток слов, который вытекал из моего рота, просто не успевал проходить через фильтр. Слишком взбешён, слишком сильно задеты чувства моей дочери. Вчера Маша мне писала, что Ксюше удалось заснуть только после двойной дозы снотворного.

Лика вылетает из машины, и я понимаю, что мы с ней вряд ли больше увидимся. Мои люди проследят за тем, чтобы она не смогла устроиться ни на одну работу в приделах города. Ей попросту не на что будет жить и хочешь или нет, но она вернётся обратно к маме.

Я её из задницы этой вытащил, я её обратно туда и верну.

31 — глава

Шок. Это, наверное, первое, что я испытала поле разговора с Димой. Я не понимала мотива, не понимала целей. Возможно, в действиях Анжелики и была логика, но эта логика была известна только ей.

Ксюше я рассказала всё, как есть. Не смягчая углы, не подкладывая перину на место падения. Я всегда была с дочкой честна и откровенна, это ситуация не стала исключением.

— Гореть в аду ей за такое! — Не стеснялась в выражениях девчонка. — Она же подставить меня хотела! Вот же с… — Осекается, косится на меня поджимая губы. — Ну, то самое слово, мам. Литературное.

— Отчаянье толкает на необдуманные поступки. Не осуждай её. — Улыбаюсь дочке и изо всех сил стараюсь сама себе поверить. Проникнуться. Отпустить ситуацию. — Она его безумно любит. Это видно. От этого и ревность.

— А он её любит? — Глаза дочери округляются, руки сжимаются в кулаки.

— Нет.

Не лукавлю. Дима чётко ставит перед Анжеликой свои границы. Не подпускает слишком близко, не даёт играть с собой. Если бы любил, то пелена перед глазами заставила бы верить во всё, что говорит девушка.

По губам скользит лёгкая полуулыбка, а перед глазами всплывает картинка прошлого.

***

— Ты уверена, что Дима не разозлится на тебя? — Вера сжимает в руке карандаш и нервно покусывает губы. — Маш, вдруг он не поверит тебе?