Тайная ересь Иеронима Босха

Круги, описывающие традиционные христианские догмы о грехе и наказании, должно быть, наводили на благочестивые размышления Филиппа II, который подолгу рассматривал «Семь смертных грехов» на стене своей спальни. Текст также является тому подтверждением. Вместе с тем в катаризме такой плавающий глаз со сценами греха нес в себе совершенно иной смысл. Катары считали, что грехи человечества свидетельствуют о его низком духовном уровне. С их точки зрения, души на полотнах Босха страдали не столько по своей вине, сколько по слабости тел, в которые они были заключены, и из-за утраты связи с духом. Наряду с картиной «Святой Иоанн на Патмосе» (Берлин), изображающей Страсти Христовы в радужной оболочке глаза, этот глаз тоже отражает пороки мира Сатаны.

Образ Спасителя, смотрящего на нас из центра зрачка, приобретает иной смысл при рассмотрении его с позиции катаризма. Для еретиков это — образ посланника Царства света, сошедшего в самое сердце мироздания Сатаны. В катаро-манихейской традиции его раны и саркофаг не являются символами искупления грехов человечества. Напротив, они означают приношение Его в жертву Царству тьмы и смерти ради получения шанса на спасение душ. Своим самопожертвованием Он не искупает человеческие грехи, но дает каждой душе возможность спастись с Его помощью. Он идентифицирован с духовным солнцем, как и пеликан в катарской притче. Даже находясь в самом центре Земли, Он окружен золотым сиянием, подобным солнечным лучам (цв. ил. 36). Это сияние Спаситель распространяет на изображенных во внешнем круге невежественных грешников, занятых мирскими заботами.

Ниже надпись на латыни гласит: «Берегись, берегись, Бог видит все». Это можно было бы трактовать как угрозу в адрес грешников. Однако катарами надпись прочитывалась иначе. В катаризме Спаситель приходит на Землю только для того, чтобы помочь человечеству. Он не гневается и не карает. Значит, надпись не может угрожать грядущим отмщением. Эти слова принадлежат Спасителю. Он говорит, что другой «бог» подстерегает людей, и предупреждает человечество об опасности и необходимости остерегаться «злого бога».

В композиции Босха присутствует и это второе злое божество, но его трудно сразу увидеть. Лишь при самом внимательном рассмотрении можно заметить в сюжете о грехе чревоугодия босховский символ Иеговы-Сатаны — сову, сидящую в темной наддверной нише (цв. ил. 37). Ее ненасытность ассоциирована с «пожирающим» души Сатаной. Рядом с дверной нишей изображена висящая на стене шляпа со стрелой, которая также напоминает об охоте. Сова — ночной хищник, подстерегающий добычу. Художник расположил ее непосредственно за светоносной фигурой Иисуса, что может интерпретироваться как противопоставление светлых и темных сил. Босх композиционно противопоставляет добро и зло, оставляя за человечеством выбор между ними.

Две надписи — над и под «глазом» — также раскрывают глубинный смысл произведения. Они могут показаться традиционно христианскими, но на самом деле свидетельствуют о дуализме мировоззрения Босха, указывая на истинное значение столешницы. Латинское изречение над «глазом» гласит:

Ибо они народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла.

О, если бы они рассудили, подумали о сем, уразумели,

что с ними будет!

(Втор. 32:28-29)

Такие слова мог произнести только тот, кто был обеспокоен судьбой грешников. Босх, по-видимому, вкладывал их в уста Иисуса.

Смысл второго изречения внизу композиции однозначен, поскольку это слова Иеговы:

И сказал: скрою лицо Мое от них и увижу, какой будет

конец их;

Ибо они род развращенный, дети, в которых нет верности.

(Втор. 32:20)

Даже если не знать о библейском источнике цитаты, ясно, что слова эти не принадлежат Иисусу. Ведь Иисус никогда не скрывал своего лица. Он всегда открыт и доступен. Это слова совы из сюжета о грехе чревоугодия, которая притаилась и следит за тем, как человечество катится к своей погибели. Данное изречение Иеговы характерно и для многих других произведений Босха. Сову, наблюдающую украдкой за людскими грехами, можно найти практически в каждой картине художника.