Тайная геометрия

– А чего же тогда ты его арестовывал? – спросил он.

Кокин оторвал палец от пуговицы на рубашке Мимикьянова и поднял его вверх маленьким милицейским жезлом:

– Не арестовывал, а задерживал! Задерживал для проверки! А это совсем не арест! Ну, а что делать? Работа такая! Уж ты-то, Ефим, должен понимать, я ведь, когда принимаю решения, не только свое мнение должен учитывать…

Майор кивнул, но ничего не сказал.

Изложенная капитаном Кокиным версия, как будто, логично объясняла и ограбление инкассаторов в торговом центре «Наш дом», и разбитое окно в коридоре первого этажа «Топологии», и найденную на первом этаже пачку похищенных денег и на чердаке – брезентовую сумку инкассаторов.

Все было хорошо.

И стальные растяжки между зданиями, где вешали цветные лампочки иллюминации и большой поздравительный плакат к юбилею научного городка, на самом деле имелись. Их наблюдал в течение многих месяцев любой проходящий по проспекту Науки. Запомнил их и «замнач по угро» капитан Кокин и рецидивист Телепень по кличке Окунь.

Дело было лишь в том, что неделю назад, как раз по настоянию самого майора Мимикьянова, обе стальные растяжки, протянутые между крышами «Топологии» и «Нашего дома», как возможные пути проникновения в режимное здание, были обрезаны.

Майор при этой процедуре, проводимой страдающим с похмелья слесарем Митей, присутствовал лично. И, хотя, наблюдать за трясущимися руками рабочего человека, слушать визг предназначенной для резки металла пилы-«болгарки», а в перерывах – малолитературное бормотание самого Мити, – являлось занятие не из приятных, майор выдержал до конца.

Поэтому, он был твердо уверен: между «Топологией и «Нашим домом» в пятницу, когда состоялось ограбление инкассаторов, не было никаких стальных растяжек, позволяющих путешествовать с крыши на крышу.

Майор Мимикьянов так же, как и капитан Кокин, не верил в причастность к преступлению Леши Грибкова. Не тот это был человек, и не так, как грабитель он себя вел.

Но, тем не менее, оставались вопросы.

Как Окуню с напарником удалось так незаметно, минуя охрану самого магазина и инкассаторов, пробраться в служебный блок торгового центра, и, главное, как удалось, так незаметно уйти, будто испариться, с места преступления? А потом каким-то непонятным образом оказаться на чердаке «Топологии»?

Ответы на эти вопросы отсутствовали.

А признание Окуня? А что признание? Разными причинами может быть вызвано признание.

Неторопливая фуга Баха по-прежнему неслышно звучала между стволов-труб лесного органа. Только теперь майору казалось, великий органист не размышляет. Он иронизирует.

Даже не так. Он смеется.

Во весь голос смеется над ним – майором Мимикьяновым.

38. У крыльца высокого, встретила я сокола…

Капитан Кокин уехал в управление.

Недовольный всем происшедшим Леша Грибков ушел домой: он жил в пяти минутах ходьбы от коттеджа генерального директора.

Мимикьянову тоже, как будто, незачем было оставаться в саду у Лисоверта. Тем более, что пресс-секретарь на него выразительно поглядывала.

Но какой-то незримый крючок крепко держал его за рубашку, не давая уйти.

А в голове почему-то всплыл один свинцовый осенний вечер.

Год назад.

Войдя в свою квартиру, он стянул ботинки и сунул ноги в мягкие домашние тапочки. С облегчение вздохнул, вошел в комнату и сунул в щель проигрывателя недавно приобретенный лазерный диск со Скерцо номер сорок два Петра Ильича Чайковского. Он любил эту пьесу почти наравне с Пассакалией Генделя.

Чарующуя мелодия, естественно, без малейших запинок, оборачивалась то угрозой, то весельем, то грустью, то надеждой. Как сама жизнь.

Ефим блаженно вытянулся в кресле и закрыл глаза.

В черных окнах уже стояла ночь.

День выдался тяжелым.

С утра поступила информация о том, что в научно-производственном объединении «Топология» пропал новейший прибор – генератор линейных колебаний фантастрон. Его новейшая модификация использовалась в различных измерительных системах, в частности, в артиллерийских системах целеуказания.

Требование на его получение было выписано исполняющим обязанности начальника лаборатории пространственных измерений Максимом Карликовым. Получать его должен был инженер лаборатории Евгений Вергелесов. Но в конце рабочего дня лаборатория фантастрон, как предписывала инструкция, не вернула.

Когда забеспокоились и стали выяснять, оказалось, что лаборатория напрасно ждала фантастрон весь день, но так и не дождалась. В связи с чем, не смогла провести намеченную серию опытов. Инженер Вергелесов утверждал, что прибор не получал. Когда стали смотреть книгу выдачи приборов, действительно, обнаружили, что его подпись в графе «получил» отсутствует.

Но в боксе хранения прибора тоже не было.

Стали искать.

Прибор входил в список особо секретных.

Леша Грибков позвонил Пиготу. Пигот шуганул в научный городок Ефима.

Ну и началось!

Крутились весь день. Опросили всех, кого можно.

Пропал прибор.