Тайная история

(19) Итак, образом мысли и жизни они явно отличались друг от друга, однако были у них общими корыстолюбие, кровожадность и отсутствие всякой искренности. (20) Ибо оба они обладали поразительным умением лгать, и если о ком-либо из тех, кто досадил Феодоре, сообщали, что он совершил какой-либо проступок, хотя бы незначительный и не стоящий слов, она немедленно придумывала обвинения, вовсе не применимые к данному человеку, раздувая это дело как великое злодеяние. (21) Выслушивалась масса жалоб, назначался суд по обвинению в низвержении существующего порядка я сходились судьи, собранные ею и готовые сражаться друг с другом из-за того, кто более других окажется способен угодить василисе бесчеловечностью приговора. (22) Имущество пострадавшего она немедленно отписывала в казну, а его самого, подвергнув мукам, даже если он был древнего рода 154, она, не колеблясь, наказывала изгнанием или смертью, (23) Но если кто-либо из тех, к кому она благоволила, оказывался уличенным в беззаконных убийствах или каком-либо ином тяжком преступлении, она, понося обвинителей и насмехаясь над их рвением, вынуждала их против воли хранить молчание о происшедшем.

(24) Когда же ей было угодно, она оказывалась способна и самые серьезные из дел превратить в шутовство, словно речь шла о сценическом представлении. (25) Как-то некий патрикий, старый человек, долгое время находившийся на службе (имя которого, хотя мне оно хорошо известно, я ни в коем случае не упомяну, чтобы не увековечить нанесенное ему оскорбление), когда кто-то из ее приближенных одолжил у него крупную сумму денег, не имея возможности взыскать ее, явился к ней, чтобы изобличить перед ней заключившего сделку и просить ее помочь ему обрести справедливость. (26) Заранее узнав об этом, Феодора приказала евнухам, чтобы, когда он предстанет перед ней, все они окружили его и слушали, что она будет изрекать, наставив их в том, что им следует повторять ей в ответ. (27) Когда патрикий явился в гинекей, он, как полагалось, пал перед ней ниц и со слезами на лице сказал: "О владычица, тяжко мужу-патрикию испытывать нужду в деньгах. (28) То, что к другим вызывает сочувствие и жалость, оборачивается оскорблением для человека этого сана. (29) У любого другого, попавшего в крайнюю нужду, есть возможность сказать об этом своим заимодавцам и таким образом тотчас избавиться от хлопот, но муж-патрикий, не имеющий возможности уплатить своим заимодавцам долг, по большей части постыдится сказать об этом, а если скажет, то ему никогда не поверят, поскольку бедность не сочетается с этим сословием. (30) А если ему и удастся убедить, ему придется претерпеть самые постыдные и мучительные страдания. (31) Итак, о владычица, и у меня есть денежные дела с людьми, одни из которых ссудили мне из своих средств, другие же взяли в долг у меня. (32) Заимодавцев, которые беспрерывно преследуют меня, я не могу прогнать из-за стыда перед своим саном; должники же, которым случай ие выпал оказаться патрикиями, прибегают к бесчеловечным отговоркам. (33) Припадаю к тебе, молю и прошу помочь мне обрести справедливость и избавить меня от моих теперешних бед". (34) Так он сказал. Женщина же нараспев ответила: "О патрикий такой-то!" А хор евнухов подхватил ей в ответ: "Ну и большая же у тебя грыжа". (35) И вновь этот человек стал умолять и произнес речь, подобную той, что сказал раньше, и вновь женщина ответила так же, а хор откликнулся на ее слова, пока этот несчастный, отчаявшись, не пал перед ней ниц, как полагается, и, удалившись, не отправился восвояси. (36) Большую часть года она проводила в загородных дворцах на побережье, особенно в так называемом Иероне 155, и от этого ее многочисленная свита терпела жестокие страдания. (37) Ибо свита испытывала недостаток в самом необходимом и подвергалась опасностям, исходящим от моря, особенно когда случалось возникнуть буре, что бывало нередко, или где-то поблизости объявлялось морское чудовище 156. (38) Но они [Юстиниан и Феодора] ставили ни во что бедствия всех прочих людей, если сами они получали возможность предаваться удовольствиям. (39) А как проявлялся нрав Феодоры по отношению к тем, кто ей досадил,. я сейчас покажу, упомянув, разумеется, лишь немногое, чтобы не показалось, будто я взял на себя невыполнимый труд.