Тайная история американской империи

Однако из-за инфляции средства, полученные этими странами за нефть (или что-то еще), теряли существенную часть своей покупательной способности. Таким образом, иностранные кредиторы давали США больше, чем получали взамен, а разница прямиком попадала в карман корпоратократии — чем не скрытый налог без всякой надобности в сборщиках налогов?

Предсказание Джейка Добера сбылось — стоимость доллара стала определяться ценой на нефть. Загнав арабские страны в угол, Вашингтон и Тель-Авив вынудили их к нанесению ответных ударов — нападению на Израиль в праздник Йом-Кипур и введению эмбарго на поставки нефти в США. Это фактически развязало руки министерству финансов, а экономические убийцы получили отмашку на обработку семейства Саудов и проталкивание сделки SAMA, в результате чего американская валюта оказалась надежно привязана к нефти. Доллар стал коронованным королем международных финансов, каковое положение сохраняет и поныне.

Операция SAMA привела к важным геополитическим последствиям. Она способствовала ослаблению СССР и закрепила за США статус мировой сверхдержавы, с мощью которой не могла поспорить ни одна страна мира. А еще эта сделка сильно разгневала саудовского миллиардера Усаму бен Ладена, который отомстил Соединенным Штатам, устроив национальный кошмар 11 сентября 2001 года.

Оглядываясь назад, я не устаю поражаться нашей тогдашней самонадеянности. Мне часто кажется, что роковое стечение обстоятельств и наша реакция на них играют чуть ли не главную роль в нашей судьбе. Взять хотя бы меня — разве я взялся бы за такой сложнейший проект, каким была операция SAMA, если бы не та школа, которую за несколько лет до этого прошел в Ливане?

31 Манипулируя правительствами

С самых первых шагов на поприще экономического убийцы, еще работая в Индонезии, я продемонстрировал своим боссам, что готов составлять нужные для их целей инфляционные экономические прогнозы. Желая вознаградить, меня сделали главным экономистом (невзирая на мою не очень завидную ученую степень бакалавра делового администрирования и на тот факт, что я был в компании единственным экономистом), повысили жалование и направили на Ближний Восток, чтобы, так сказать, на месте изучить ситуацию.

Я уже имел неплохое представление об этом регионе, подготовив доклады по таким странам, как Иран, Кувейт и Саудовская Аравия. Однако мои источники информации ограничивались материалами библиотек да беседами с выходцами с Ближнего Востока, которые работали на нашу фирму в Бостоне.

Сначала меня направили в Иран — это была короткая поездка с целью сбора материала для углубленного анализа иранского энергетического сектора. Чарли Иллингуэрт, руководитель проекта по Индонезии, под началом которого я работал, посоветовал заехать на несколько дней в Бейрут. В то время этот город еще сохранял репутацию туристического рая или, по выражению Чарли, чудного местечка, чтобы расслабиться, адаптироваться к другому часовому поясу и получить общее представление о культуре Ближнего Востока. Чарли подсказал мне имя одного человека, сотрудника американского посольства, который мог бы ознакомить меня с достопримечательностями Бейрута.

После Второй мировой войны Ливан переживал золотую пору своего развития. Сельское хозяйство и мелкая промышленность процветали. Бейрут постепенно превращался в богатейший космополитической город, торговый и банковский центр Ближнего Востока. Из того, что я успел прочитать об этой стране, меня более всего заинтриговали постоянные сравнения Бейрута то со Швейцарией, то с Парижем.

Я едва мог представить, как поблизости от этого средиземноморского города, который, по моим представлениям, находится на краю пустыни, могли располагаться известнейшие горнолыжные курорты. Еще пуще распаляли мое любопытство бейрутские кабаре и картинные галереи, которые, как утверждалось в путеводителях, вполне могли поспорить с парижскими.

Много прочел я и о темной стороне Ливана, которая уходила корнями глубоко в историю, но с каждым днем все отчетливее проступала в его современной жизни. Главным источником проблем и внутренней напряженности Ливана всегда был его пестрый религиозный состав: прибрежные районы населяют представители христианской общины маронитов, на юге в горах проживают друзы, приверженцы мусульманской шиитской секты, а в плодородной долине Бекаа — ортодоксальные мусульмане-сунниты.

Большинство маронитов — выходцы из Сирии, что создает дополнительный узел напряженности в арабском мире. Однако, несмотря на всю эту специфику, Ливан, как я понял, представлял собой особый микрокосм, в котором слились многие черты и особенности Ближнего Востока.