Тайная история Изабеллы Баварской

— Сир, это Краон, я узнал его; он приказал трусливо убить меня; я не боюсь назвать его имя, потому что, желая убить меня, он хочет нанести ущерб вам.

— Коннетабль, — произнес король, — чтобы покарать гнусного убийцу, мне достаточно того, что он покушался на вашу жизнь. А так как затронуты еще и мои интересы, месть моя будет вдвойне сурова.

Тем временем нашли и привели лекарей.

— Осмотрите коннетабля, — приказал им король, — и скажите, на что я могу надеяться. Его страдания — это и мои страдания, и, если вы исцелите его, вы получите гораздо больше, нежели если я заболею от волнения…

И добрый Карл, склонившись над другом, оросил слезами раны коннетабля.

— Сир, — произнес растроганный Клиссон, — если я и сожалею о пролитой крови, с коей смешались ваши слезы, то лишь потому, что не пролил эту кровь на поле брани, сражаясь с вашими врагами.

— Коннетабль, ты будешь жить.

— В любом случае мой последний вздох будет посвящен моему государю, — ответствовал Клиссон, сжимая руки своего повелителя.

Раненый так разволновался, что раны его открылись, и врачи попросили короля удалиться.

— Я уйду, — ответил Карл, — но обещайте мне, что он будет жить, иначе я остаюсь.

— Он будет жить, сир, мы за него отвечаем.

— Тогда я удаляюсь, — успокоившись, произнес король. — Прощайте, коннетабль, и берегите себя: только так вы сможете доказать, что любите меня.

На прощание король поцеловал друга…

О, как отрадно, когда король роняет слезы при виде ран своего военачальника, не раз проливавшего за него кровь! Воистину монарх, готовый плакать над несчастьями преданных ему слуг, должен быть любим своими подданными!

В тот же вечер парижскому прево приказали арестовать убийц Клиссона. Но слуги убийц предупредили, а выносливые кони помогли им спастись от людского правосудия; оставалось уповать на правосудие Господа, редко оставляющее безнаказанным столь отвратительные преступления. Арестовали нескольких невинных людей, и среди них каноника из Шартра, у которого останавливался Краон, но самого виновника преступления не нашли. Домчавшись до Сабле, Краон укрылся в одной из принадлежавших ему крепостей на границе Мена и Бретани. Узнав, что Клиссон остался жив, он перестал чувствовать себя в безопасности даже в собственном замке и вскоре бежал к герцогу Бретонскому; герцог сначала посмеялся над ним, а потом упрекнул, что тот не сумел использовать прекрасную возможность отомстить.

— Сударь, — возразил Краон, — видно, сам черт решил спасти Клиссона, ведь мои люди нанесли ему не менее шестидесяти ударов.

— Следовательно, вы совершили два больших промаха, — ответил герцог. — Во-первых, вы напали на него, а во-вторых, напали, но недобили.

С Краоном поступили по всей строгости закона. Дом его разрушили до основания, а на его месте устроили кладбище; сегодня это кладбище Святого Иоанна. Улица, проходившая мимо дома Краона, получила название улицы Злых Ребят; название сохраняется и поныне. Конфискованное у него имущество досталось герцогу Орлеанскому. Снесли до основания не только собственный дом Краона, но и все дома, в которых он когда-либо проживал. При дворе даже стало хорошим тоном присутствовать при разрушениях домов маркиза; впрочем, когда лесть оказывает почести добродетели, мы готовы простить ее.

Супругу преступника, Жанну Шатийонскую, и его единственную дочь изгнали из дому в одном рубище; с ними поступили несправедливо, ибо они не были ни в чем повинны; только ужас, испытанный монархом при виде окровавленного Клиссона, оправдывал эту жестокость.

Как только стало известно, что Краон нашел убежище у герцога Бретонского, Карл потребовал его выдачи; герцог ответил отказом, причем в достаточно резкой форме, и королевский Совет объявил войну герцогу.

Не все считали поступок маркиза преступлением. У Клиссона при дворе имелось немало врагов: его упрекали в нечестно нажитых богатствах и в алчности; упреки исходили прежде всего от герцогов Беррийского и Бургундского, то есть тех, кто хотел бы завладеть землями и замками Клиссона.

Наша обязанность поведать читателю, кто на самом деле явился подстрекателем покушения, и показать, что действовал он из тех же самых побуждений, что и убийцы Клиссона, завидовавшие его состоянию.

Мы помним, как королева поссорилась с Краоном, когда тот злоупотребил доверием ее любовника, герцога Людовика Орлеанского. Однако герцог Бретонский намекнул ей, что от коннетабля вреда несравнимо больше, ибо тот имеет влияние на короля, несказанно богат и каждодневно увеличивает свое состояние, потому он куда опаснее, нежели Краон, чью нескромную болтовню легко пресечь. К тому же Краон единственный, кто настолько храбр, что может избавить ее от коннетабля; тем более, судя по слухам, маркиз считает Клиссона единственным виновником своей немилости при дворе.

Помирившись с предателем, мстительная Изабелла быстро сообразила, как чужими руками устранить одного из своих врагов. В самом деле, одно из двух: если Краон преуспеет, она избавится от Клиссона, а если у него ничего не получится, ее избавят от болтливого Краона.