Тайная история лорда Байрона, вампира

— Я полагаю, она, возможно, тоже заражена, — сказал он, махнув рукой в сторону женщины. — Кожа ее очень холодная, довольно бледная, но все первичные признаки болезни отсутствуют. Может быть, она — носитель, передает болезнь, но сама остается незараженной. Хотя проблема в том, что я даже не знаю, как распространяется заболевание.

Элиот вздохнул и взглянул на раны на груди бедняги Комптона. Казалось, он готов был сказать что-то, но, передумал и вновь уставился на пленницу.

— Буду следить за ней. За ней и за Комптоном. Не беспокойтесь, капитан. Оставьте меня с пациентами, а если что-нибудь случится, я сразу поставлю вас в известность.

— Но ради Бога, прошу, — проговорил я, — не дайте ей умереть. Если бы мы только смогли заставить ее заговорить… А что, если ей известен другой путь на этот чертов утес?

Элиот кивнул. Снова он вроде бы хотел что-то сказать, но слова и во второй раз словно застряли у него в горле. Я пожелал доктору доброй ночи и оставил его за осмотром лица Комптона и вытиранием испарины со лба бедняги-солдата.

Нам обоим было над чем поразмыслить. Я почувствовал необходимость в доброй трубочке, сел и закурил. Но, видимо, я устал больше, чем мне казалось, ибо даже с трубкой из верескового корня в зубах почувствовал, что мои веки опускаются. Не успел я подумать об этом, как сознание мое погасло.

Мне снился очень странный сон. Это было необычно для меня — я снов не вижу. Но этот сон весьма смахивал па явь. Мне привиделось, что женщина, наша пленница, находится рядом со мной. Я стоял словно в трансе, пригвожденный к месту, и сжимал в руке револьвер, но в то же время, глядя ей в лицо, чувствовал, как мои пальцы на рукоятке револьвера медленно разжимаются. Револьвер упал на землю, и это бряканье вывело меня из транса. Я огляделся и понял, что нахожусь на бруствере, а противник волнами прорывается сквозь наш огонь. Мои люди падали один за другим, и было ясно, что скоро их окончательно растопчут. Я должен им помочь, расставить их у стен, иначе нас сметут и уничтожат весь полк! Но я не мог пошевелиться, и это было ужаснее всего — меня буквально заморозил взгляд женщины, поймал, как муху в паутину. Она засмеялась. Я снова огляделся и увидел, что все мертвы… мои люди… противник… все, кроме меня. Даже женщина рядом со мной была мертва, и все же она двигалась, обходя меня, как голодная пантера. Со всех сторон ко мне тянулись мертвецы. Глаза их были идиотски вытаращены, и тела., белые, холодные, как могила Я почувствовал, как легкие холодные руки тащат меня вниз. Я увидел Комптона Его лицо прижалось к моему. Он открыл рот, и в глазах его вдруг вспыхнула чудовищная жадность, а губы задвигались, как присасывающаяся к чему-то пара голодных улиток. Я знал, что он собирается насытиться мною. Губы коснулись моей щеки, и… я проснулся от того, что Элиот тряс меня.

— Мурфилд, — в отчаянии вскричал он, — вставайте. Они ушли!

— Кто? — вскочил я. — Женщина?

— Да, — сказал Элиот, странно поглядев на меня. — Вам она приснилась?

Я в изумлении уставился на него:

— Что за черт, откуда вы знаете?

— Потому что мне она тоже приснилась. Но это не самое худшее, — добавил он. — Комптон тоже ушел.

— Комптон? — переспросил я, не веря своим ушам и пристально глядя на Элиота.

Шок от услышанного оказался столь велик, что я наорал на беднягу доктора. Он же, выслушивая мои гневные тирады, молча изучал меня внимательным взглядом, склонив голову набок, отчего стал еще больше похож на ястреба.

— Вы закончили орать? — уточнил он, когда мой гнев в конце концов иссяк.

Прежде чем ответить, я обвел взглядом горные вершины и дорогу, ведущую к ним сквозь гималайскую ночь.

— Пропал британский солдат, — медленно проговорил я, сжимая кулаки, — один из моих солдат, Элиот. Черт побери, теперь я точно не отступлюсь. Они не заставят меня поджать лапки.

Элиот воззрился на меня и долгое время ничего не отвечал.

— Вы понимаете, — сказал он наконец, — что если мы продолжим движение по этой дороге, то нас просто-на-просто сметут?

— А у нас есть какой-то иной выбор?

Элиот без слов повернулся и пошел к утесу. Я последовал за ним. Создавалось впечатление, что он борется со своей совестью, и я был не так уж расстроен, чтобы не заметить этого. Вскоре он остановился и повернулся ко мне.

— Мне не следовало говорить вам это, капитан…

— Но вы собираетесь?

— Да. Потому что иначе вам не избежать гибели.

— Я не боюсь смерти.

Элиот слабо улыбнулся:

— Не беспокойтесь, вы, скорее всего, все равно погибнете.

Улыбка его тут же погасла, и он указал на стену гор за перевалом. Вершины их вздымались так высоко, что разглядеть их было практически невозможно.

— Вон там лежит еще один путь наверх, — пояснил он.

Этот путь был, по-видимому, тропой паломников.