Тайная история Марии Магдалины

Дело уже шло к вечеру, когда они добрались до Вифсаиды, снова оказавшись за пределами владений Ирода Антипы, на земле его брата Филиппа. За стенами располагались рыболовные причалы и набережная — как во всех поселениях у Галилейского моря, хотя это примыкало не к самому озеру, а к лагуне. Городок выглядел весьма мирно, светясь в теплых лучах заходящего солнца.

— Пожалуй, нам стоит пойти на рыночную площадь, — сказал Иисус. — Хотя торговля уже закончилась, это естественное место сборищ. Всякий, кого мы хотим найти, придет туда.

Улицы были заполнены зажиточными с виду людьми, которые опускали ставни лавок, несли еду и воду себе на ужин, вели вьючных животных на отдых. Магдала тоже процветала и богатела, но там больше чувствовалось деловое оживление, а здесь — размеренное довольство собственной жизнью.

Шагая по нешироким улочкам, Иисус и Мария обратили внимание на то, что многие дома обнесены колоннадами и поблескивают новыми фасадами из известняка, а в перспективе одной из улиц обнаружили даже строящийся дворец.

— Похоже, они задумали устроить здесь маленькие Афины, — заметила Мария.

Иисус кивнул.

— Нам с тобой стоило бы посетить настоящие Афины, чтобы сравнить.

Оба рассмеялись, настолько это показалось невероятным.

В конце концов они вышли на рыночную площадь, прошли мимо последних торговцев, которые вели домой ослов, нагруженных корзинами с нераспроданными за день товарами. Сама площадь имела неряшливый вид: кругом разобранные лотки и прилавки и накопившийся за день мусор — раздавленные фрукты, затоптанные бобы и луковицы. Несколько скучающих поденщиков топтаись на месте, бросая на прохожих пренебрежительные взгляды. При появлении на другой стороне площади Марии и Иисуса они уставились на них, но быстро утратили всякий интерес. «Похоже, ждать придется долго» — подумала Мария.

— Они найдут нас, — заверил ее Иисус. — Или мы их найдем. Праздношатающиеся наконец убрались прочь, очевидно, никто не собирался нанимать их в столь поздний час. На другой стороне площади остался лишь один нашедший работу — энергичный малый, который с жаром орудовал метлой, насвистывая и не обращая внимания на вздымаемые им тучи пыли, а заодно и мух, и вспугнутой мошкары. Он без устали перемещался по периметру площади, наводя чистоту, и уже в сумерках добрался до того места, где стояли Мария и Иисус. Под натиском широких взмахов метлы им пришлось отступить.

— Прошу прощения. — Уборщик отмахнулся от мух, образовавших жужжащий ореол вокруг его головы.

— Как тебя зовут? — спросил Иисус.

— Можешь звать меня Веельзевул, — заявил он.

Вместо того чтобы улыбнуться, Иисус серьезно ответил.

— Я никогда бы не стал так называть никого, кроме того, кому действительно принадлежит это имя.

— Я просто хотел сказать… что я Повелитель Мух, — пояснил паренек, указав на облачко вокруг себя. — Во всяком случае сейчас.

— Будь ты истинным Повелителем Мух, ты мог бы приказывать им, — заметил Иисус. — Они слушаются тебя?

Паренек рассмеялся:

— А что, похоже на то?

— Нет, и это должно тебя радовать. А теперь скажи, как тебя зовут на самом деле.

— Фаддей, — ответил он, опустив метлу, словно озадаченный интересом незнакомца к его скромной персоне.

— Ты грек? — спросила Мария.

— Нет. Просто мои родители любили все греческое.

На сей раз рассмеялась Мария.

— Распространенная болезнь. — Она вспомнила о Сильване.

— Хорошо, — сказал Иисус. — Потому что, не будь ты сыном Авраамовым, я не смог бы пригласить тебя присоединиться к нам. — Он повернулся к Марии и для нее, а не для Фаддея добавил: — Проповедь моя для всех, но в ученики я зову лишь детей Израиля.

— Что? Присоединиться к вам? Что ты имеешь в виду?

Фаддей насторожился. Вот что случается, когда ты теряешь бдительность и вступаешь в разговоры с незнакомыми людьми. Он схватился за ручку метлы и отступил назад.

Вместо того чтобы ответить, Иисус спросил:

— Чем ты занимаешься? Я имею в виду, когда не подметаешь рынок?

— Я продаю раскрашенные горшки и кувшины и, когда кому-нибудь нужно, копирую на заказ фрески. Иногда, — он произнес это с вызовом, — я даже копирую статуэтки Артемиды, Афродиты и Геракла для клиентов.

— Значит, греческие вещи нравятся не только твоим родителям?

— Да. Мне они тоже нравятся.

— Это меня не удивляет. Особенно с учетом того, что ты вырос в их окружении. Только слепец не оценил бы их красоту. — Иисус помолчал, — Но если ты пойдешь за мной, я дам тебе другие глаза, чтобы увидеть красоту в разных вещах.

— Например, в чем? — спросил юноша, сжав покрепче черенок метлы.

— Например, в тех безработных поденщиках, которые ждали здесь до заката солнца.

— Что? Эти бездельники? Да они просто болтаются по рынку и раздражают людей, — проворчал Фаддей.

— Людей — да, но не Бога, — сказал Иисус. — Он видит их иначе.

Иисус отошел от Марии и приблизился к Фаддею.