Тайная история Марии Магдалины

Там был Иисус, окровавленный, нетвердо стоящий на ногах. Этот образ уже являлся ей прежде, но не с такой устрашающей отчетливостью. На сей раз помимо него самого, избитого и израненного, она разглядела находившиеся вокруг здания и по этим признакам смогла опознать увиденные места. Внешний двор дворца Антипы и городские ворота Иерусалима, но другие, а не северные или восточные, через которые они обычно ходили. Кроме того, пред ней предстали лица Пилата и Антипы — последнее плавало где-то на периферии. Мария никогда не видела римского наместника, но тем не менее сразу же поняла, кто это такой, по его одеянию, официальной римской тоге. А также там был Дисмас, бунтовщик, которого она мельком видела давным-давно на пиру у Матфея. Он умирал. Но какое отношение все эти люди могли иметь к Иисусу? Что до бунтовщика, так Мария и имени его не могла припомнить, пока на задворках сознания не прозвучал голос, бормотавший: «Дисмас, Дисмас».

Пробуждение пришло медленно. Остальные тоже начинали просыпаться. Уже занялся рассвет, все небо окрасилось в нежно-розовые тона придававшие утреннему городу особую, мерцающую неземную прелесть. Издалека он казался местом, где сбываются все возвышенные мечты о красоте и святости.

Ученики собрались вокруг утреннего костра под отдаленное пение петухов, возвещающее о наступлении нового дня. Иисус заговорил с ними добродушно и весело, словно предстоящий день виделся ему исполненным блага.

— На Песах мы соберемся в заранее подготовленном месте, — объявил он. — Надеюсь, праздничный стол будет достоин такого дня. Вас проводят туда ученики, которые все подготовят. — Иисус указал на Марию, Петра и Иоанна. — Отпразднуем Песах вместе. Я жду этого вечера.

В его голосе Мария услышала радостные ноты. Но как быть с этими ночными образами… избиением… кровью? Промолчать? Рассказать ему? Да, это необходимо. Я должна сообщить ему то, что мне открылось.

Он как раз направлялся к ней. Вот сейчас они и поговорят.

— Мария, я собираюсь прогуляться в сад, о котором ты мне говорила. — Иисус улыбнулся. — В оливковый сад, у подножия горы.

— Он тихий, на отшибе, так что, если тебе нужно побыть одному, место самое подходящее. Но мне нужно кое-что тебе рассказать…

— Я тоже это видел, — не дослушав, перебил Иисус — Рассказывать нет необходимости. — Он помедлил и добавил: — Мария, я приближаюсь к тому, что ты видишь в своих вещих снах. И они неполны, ибо есть еще много такого, что не открывается даже в них, даже при таком даре, как у тебя. Но я знаю это. Отец мой явил мне сокровенное. — Иисус взял ее за руки. — Но твои видения равно драгоценны для меня. Спасибо за то, что делишься ими.

— Иуда…

— Он пойдет туда, куда ему нужно, — снова перебил ее Иисус. — Ты пыталась. Ты сделала все, что могла.

«Откуда он знает? — удивилась Мария. — Подслушал, что ли?»

— Разве ты не знаешь Писания? Это было предсказано: «Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднимет на меня пяту».[67] И еще: «Ибо не враг поносит меня, это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною — от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то что и я, друг мой и близкий мой…»[68] Тебе трудно это понять, я знаю.

— Нет, не понять, — отозвалась она. — И трудно поверить. Трудно поверить в то, что кто-то, знающий тебя…

— Знание и вера — это не одно и то же, — перебил ее Иисус. — В грядущие дни тебе придется об этом вспомнить.

Они спускались по крутой тропке в город. Воздух полнился радостным предвкушением предстоящего вечера, как будто древний праздник воскурил фимиам себе самому.

Мария бросила взгляд на Иуду, шагавшего с приклеенной улыбкой на лице, но вид его вызвал у нее такое отвращение, что ей захотелось поднять с дороги камень и запустить ему в голову. Пусть свалится со склона и покалечится так, что у него навсегда пропадет охота к прогулкам в город.

Сила собственной ненависти испугала ее. Разве Иисус не говорил о том, что врагов своих надобно любить и молиться за них? Похоже, это не всегда возможно!

Когда путники приближались к последнему участку спуска, после которого тропа шла дальше от подножия склона через долину реки Кедрон, Мария ускорила шаг, чтобы догнать Иисуса, на ходу беседовавшего с Петром и Иоанном, и, проскользнув между учениками, указала ему:

— Сад вон там, слева.

И действительно, отсюда уже были видны кроны серебристых олив, некоторые из них высоко возносились к небу, словно дубы.

— Я пойду туда и помолюсь, — сказал Иисус, взглянув на деревья.

— Ты не пойдешь в храм? — удивился Петр.

— Сегодня нет. Сегодня я не буду никого наставлять, только вас.

— Так мы все-таки увидимся сегодня?

— Да, вечером. Соберемся в том месте, о котором я говорил. — С этими словами Иисус повернулся и направился к воротам сада, никого не позвав с собой.